Чингиз Абдуллаев - Разорванный август

Отношение Ельцина к Коммунистической партии вообще было очень характерным и психологически крайне интересным. С одной стороны, он почти всю свою сознательную жизнь делал партийную карьеру, гордился своими достижениями, был кандидатом в члены Политбюро и руководителем самой крупной партийной организации в стране. Затем, уже после своей отставки, он услышал немало критики в свой адрес именно от бывших товарищей по партии. И демонстративно вышел из нее, бросив тем самым вызов своим бывшим коллегам.

Почти сразу он издаст Указ о департизации. Затем с его подачи будет запрещена Коммунистическая партия. Но вместе с тем он не пойдет на объявление партии преступной организацией и окончательный ее запрет. Партия возродится почти сразу и все годы его правления будет грозной оппозицией, неоднократно требующей его отставки. Коммунисты выиграют несколько республиканских и местных выборов, а их кандидат едва не станет президентом в девяносто шестом году. Но Ельцин все эти годы будет терпеливо сосуществовать рядом с возрожденной Коммунистической партией. В нем глубоко сидела его прежняя жизнь, его прежние идеалы, от которых он, казалось, отрекся навсегда. При нем не тронут Мавзолей Ленина, не начнут преследования коммунистов, и ни один человек не будет уволен с работы или снят с занимаемой должности в силу своих прежних или нынешних идеологических предпочтений. Он пообещал Купцову, что никаких репрессий не будет по отношению к тем, кто не собирается выполнять его указ.

Купцов вернулся с этим сообщением в ЦК КПСС. И Шенин решил, что нужно проводить заседание секретариата. Он позвонил в Форос Горбачеву и рассказал ему о встрече Купцова с Ельциным.

– Значит, Борис Николаевич тоже понимает, что это был несвоевременный и поспешный указ, – сразу сказал Горбачев.

– Он обещал не наказывать коммунистов, – мрачно пояснил Шенин, – но его люди обзванивают все российские регионы, требуя отчитываться по исполнению указа, а в российском МВД подобная департизация уже идет полным ходом.

– Нужно поддержать наших товарищей и не разрешать действовать подобными методами! – воскликнул Михаил Сергеевич.

Шенин едва удержался, чтобы не сказать все, что он думает об этой ситуации. Присутствие самого Горбачева в этих условиях было просто необходимым. Но вместо этого он только произнес:

– Мы соберем заседание секретариата и вынесем наше решение по этому вопросу.

– Собирайте, – согласился Горбачев, – и будет правильно, если ты сам проведешь заседание.

– Спасибо, Михаил Сергеевич. Я буду информировать вас о решениях секретариата, – пообещал Шенин. – Хочу вам сообщить, что Павлов и Бакланов считают положение дел в экономике просто угрожающим и не думают, что новый договор поможет исправлению ситуации.

– Что ты хочешь этим сказать? – недовольно спросил Горбачев.

– Необходимо продумать меры о возможном введении чрезвычайного экономического положения в стране.

– Вы все словно сговорились, – разозлился президент. – У вас есть все полномочия для работы, тем более у Павлова и Бакланова. Пусть делают, как считают нужным. У нас Валентин отвечает за экономику страны. Вот пусть и вносит свои предложения. Я читал их совместную справку.

– У меня к вам еще один вопрос, – осторожно проговорил Шенин.

– Какой вопрос? – насторожился Горбачев.

– Центральная контрольная комиссия рассмотрела персональное дело Александра Николаевича Яковлева и приняла рекомендацию об исключении его из партии.

Наступило молчание. Шенин ждал реакции Горбачева. Яковлев был самым влиятельным членом Политбюро в годы перестройки и считался одним из самых близких к Горбачеву людей, даже после своего ухода из ближайшего окружения президента не раз встречался с ним.

– Не нужно спешить, – снова уклонился от конкретного решения Михаил Сергеевич, – этот вопрос нужно продумать.

Он, в своей обычной манере, не сказал ни «да», ни «нет». Просто попрощался и отключился. Шенин раздраженно бросил трубку.

На следующий день, пятнадцатого августа, состоялось заседание Секретариата ЦК КПСС. Шенин открыл заседание секретариата, объявив повестку дня «О работе парторганизаций Компартии РСФСР в условиях действий Указа президента РСФСР от 20 июля 1991 года». Слово было предоставлено секретарю ЦК Манаенкову. Тот сразу отметил, что коммунисты расценивают подобный указ как наступление на демократию, препятствие на пути развития процесса общественного согласия и конструктивного сотрудничества всех граждан большой страны.