Том Эгеланн - Хранители завета

Сразу после этого меня ведут в камеру. Я арестован? Сижу в камере три четверти часа, после чего за мной приходят. Только теперь детектив из Рейкьявика жмет мне руку и называет себя. Когда исландец называет свое имя, это звучит так, будто он набрал полный рот шариков.

— Нам пришлось проверить, действительно ли вы являетесь тем, за кого себя выдаете, и сможет ли кто-нибудь подтвердить вашу историю.

— Вы думаете, что это я утопил преподобного Магнуса?

Ни один не отвечает. Наконец начальник полиции говорит:

— Мой коллега из криминальной полиции полагает, что лучше всего предоставить вам статус подозреваемого, чтобы у вас были все права, которые дает этот статус.

Его слова брошены в котел, где уже закипает негодование. Респектабельного начальника полиции, стоящего на охране закона, столпа местного общества, только что одолел старший полицейский, приехавший из столицы. Я начинаю чувствовать известную симпатию к этому начальнику полиции. Баланс сил изменился. Теперь этот человек на моей стороне. Нас двое против одного.

Допрос продолжается.

Я рассказываю меньше того немногого, что знаю сам. Периодически полицейские записывают какие-то мои слова при явном отсутствии интереса ко мне, из чего сам собою напрашивается вывод, что ни полиция Боргарнеса, ни столичная криминальная полиция никогда не смогут разобраться в хитросплетениях этого дела.

Придется заняться им самому.

В Рейкхольт я приезжаю вечером.

Полиция огородила пасторскую усадьбу желтой пластиковой лентой. От порывов ветра лента издает скребущий звук. Я иду дальше, к «Бассейну Снорри».

И резко останавливаюсь.

Полицейские машины уехали. «Скорая» увезла тело преподобного Магнуса в Институт судебной медицины в Рейкьявике, где патологоанатомы разрежут его на кусочки, чтобы выяснить причину смерти.

Зато журналисты все еще тут. Они хотят зафиксировать недосказанное. Тележурналист со Второго канала, купаясь в ярких лучах двух ламп, что-то говорит в микрофон. Журналисты и фотокорреспонденты из газет «Моргунбладид», «Фреттабладид» и «Верденс Ганг» толпятся вокруг места преступления. К счастью, они меня не замечают. Они нетерпеливо и бесцельно перебегают с места на место вокруг купальни.

Все это время у меня перед глазами стоит преподобный Магнус. Я пытаюсь найти смысл, какое-то объяснение его смерти. В конце концов я отправляюсь обратно в свою квартиру в Центре Снорри.

Я замечаю это сразу. Здесь кто-то побывал.

В квартире порядок точно такой же, как при моем уходе. Но у меня острый взгляд. А я всегда точно знаю, куда и как положил свои вещи. Такие, как ноутбук. Листки с записями. Правый носок с дыркой на пятке.

Кто-то здесь побывал и что-то вынюхивал. Но ничего не украл. Кроме душевного спокойствия.

Конечно, это могли быть полицейские. Возможно, в Исландии они имеют право обыскивать квартиру главного подозреваемого и не говорить ему об этом. Но я не исключаю и того, что это могли быть убийцы преподобного Магнуса.

Я совершаю обход, чтобы убедиться, что я дома один. Задергиваю шторы. Заглядываю под кровать и в шкафы. Проверяю мобильный телефон, лежащий на ночном столике.

Поступило два сообщения. Одно голосовое, другое — фотография. Отправитель обоих — преподобный Магнус. Голосовое отправлено в 13:42. Видимо, совсем незадолго до того, как он умер.

— Привет, Бьорн, это я, — говорит голос из могилы. Я слышу, что он взволнован и немного удивлен. — Те самые иностранные ученые? Из Института Шиммера? Они идут ко мне от автостоянки. Целая компания. Я пошлю тебе фото. — Он делано смеется. — Ты знаком с некоторыми учеными — можешь кого-нибудь узнать? Только дело в том, что… Нет, пожалуй, не сейчас. Я хотел, чтобы ты знал только это. Увидимся!

На нечетком фото, снятом через стекло, автостоянка. На заднем плане виден черный внедорожник. Фигуры четырех человек, направляющихся к дому. Один из них — настоящий великан.

Начальник полиции говорит, что уже поздно. Он зайдет ко мне завтра утром. А сегодня просит переслать фото.

Утреннее солнце заливает ландшафт таким ярким светом, что кажется, будто Рейкхольт — передержанная фотография. Вдали виднеются вулканы среди гор. Пар геотермальных источников сначала поднимается прямо вверх, потом порывом легкого бриза его относит в сторону.

Я закрываю дверь и выхожу на площадку перед Центром Снорри. Тишина.

Однажды, когда я пришел в дом, где провел детство Леонардо да Винчи, на склоне горы в Тоскане, меня охватило глубокое чувство, когда я подумал, что этот пейзаж — склоны с волнующимися кронами олив и рядами виноградников — видел и Леонардо. Точно так же было сейчас в Рейкхольте. Именно эти вершины обрамляли горизонт, когда Снорри перебрался сюда в свои двадцать семь лет. К этому времени он уже был могущественным хавдингом.