Анатолий Безуглов: Хищники

У других Дагурова брала объяснения, и не раз. А вот самой давать ей пришлось впервые. Она сидела за столом уже больше часа и, по существу, не написала ни строчки. Честно говоря, она даже не знала, с чего начать эту проклятую бумагу… Бударин просил по порядку объяснить каждый эпизод. Для кого-то, оказывается, она и Виталий всего-навсего «первый эпизод», а для нее это вся жизнь, это брошенный Ленинград, это три года разлуки, это сотни писем, это их чувство, их любовь, Антошка… И слово-то какое для Виталия придумали – «сожитель». Она слышала его… Так называют обычно пьяниц, которые ходят по бабам на недельку-другую из-за бутылки водки… Да, она живет с ним давно. Их первая ночь была еще там, в Ленинграде. Но кому какое дело до их любви? Почему к ней должны прикасаться липкие, грязные руки анонимщика? Почему она, женщина, должна перед кем-то отчитываться за свои чувства? И ей невольно пришли на память слова из песни Высоцкого: «Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более когда в нее плюют». Пожалуй, лучше и не скажешь. Может быть, так и написать? А насчет Гая… Да, следователь может подозревать. Есть у него такое право. И она, пока искала убийцу, подозревала многих, но нельзя же подозревать всех и сразу! Разве она тогда знала, что Гай окажется преступником. И Дагурова – не Кучумова, чтобы видеть сквозь землю… Кстати, и Аделина, та самая Аделина, которая другим предсказывала судьбу, сама не почувствовала коварства Гая, иначе не пошла бы на озеро с ним. И это молоко. Смешно… Аделина действительно его приносила, в Турунгайше ведь ни столовой, ни даже ларька… А когда однажды Дагурова напомнила о деньгах, Аделина решительно покачала головой и сказала: «Потом все сразу», но «потом» не состоялось не по вине Дагуровой…

А что она должна писать по «эпизоду» с Кудряшовым и Груздевым?

И тут только Ольга Арчиловна заметила про себя, что о Груздеве автор «сигнала» молчал, хотя мог написать, как «следователь Дагурова лихо отплясывала с ответработником Груздевым и пыталась отбить его у молодой, неопытной девушки». Или «сигнальщик» не хотел лишний раз упомянуть свое имя? Между прочим, кто-то говорил, что Груздева уже назначили заместителем главного врача поликлиники. Правда, в партийном порядке его персональное дело еще не рассматривалось – с помощью бюллетеня он оттягивал. Да, по всему похоже: «сигналил» Груздев. Но это только предположение… А если это сигнал мести других «гостей» заповедника? Из числа тех, кого уже вызвали или кто ожидает вызова по повестке в прокуратуру района, которой по материалам Дагуровой областное начальство поручило расследовать факты браконьерства в Кедровом? Кто мог еще? И Кудряшов, и Приходько, и Гай (если только подготовил текст анонимки до ареста, а кто-то опустил конверт по его просьбе после ареста). Нет, по всей вероятности, писал не Гай. В противном случае он ставил бы под сомнение все следствие, его результат… Да и Бударин не ставит так вопрос. Анонимщик бьет не по следствию, он нацелился в следователя.

А не мог ли таким образом осветить деятельность следователя кто-нибудь из начальников Резвых после того, как Дагурова побывала в райкоме партии и рассказала о том, что участковому инспектору милиции советуют быть «глухонемым»? Кто еще пострадал по этому делу? Осетров. «Нет, нет,– отогнала сразу от себя эту мысль Дагурова,– Нил не из той породы, да и отношения между ними не те. Кстати, как же теперь быть с идеей о представлении Осетрова к награде? Пусть сразу во всем разбираются, кому что… Каждому – свое. Во всяком случае, его подвиг никто не станет оспаривать. Даже анонимщик… А впрочем, чем черт не шутит. Ведь у него тоже характер не мед… Ах, Нил, Нил… Ну хватит! Стоп!… И тут почти подсознательно руки Ольги Арчиловны потянулись к столу, где лежала телеграмма Марины Гай. Дагурова развернула ее, пробежала глазами текст (в который раз!), и, взглянув на часы, решительно встала: «Чуть не забыла передать ее Нилу,– пронеслось в голове следователя,– и договориться о встрече Чижика. Надо поспешить, а то… И заодно принесу ему пусть запоздалое, но официальное извинение».

До кордона, на котором жил лесник, всего час ходу. Даже меньше. Но сейчас Дагуровой не казалось, что это рядом. Светило солнце, откуда-то с моря ветер пригнал тучи. Они плыли, тяжелые, словно налитые свинцом, одна за другой…

Ольга Арчиловна передала Нилу телеграмму от Марины.

– Я уже знаю,– кивнул лесник, прочитав ее.– Алексей Варфоломеевич сказал. Вы хотите, чтобы я?…