Наталия Левитина - Она что-то скрывает

Пусть разбираются сами.

У меня чемодан не собран.

– Значит, ты ничего не скажешь Лизе? – недоверчиво переспросил Егор.

– Не знаю, насколько ты достоин Лизиной любви, но она тебя обожает. И она чудесная девушка. Поэтому ни за что на свете я не разрушу её семейного счастья пустой болтовнёй.

Но мои заверения, вероятно, не очень-то убедили Егора. Он продолжал гипнотизировать меня взглядом побитой собаки.

– Юля, даже представить страшно, как отреагирует Лиза, если узнает… Я ужасно виноват перед ней… Но это больше не повторится… Я очень её люблю… Ты веришь?

– Верю!

– Нет, правда?

– Правда!

– Издеваешься?

– Да нет же!

Вот зануда!

Мой чемода-а-а-ан!

– Егор, ты с самого начала был мне симпатичен. Хотя и приставал с неприятными вопросами… Но всё равно. И я придерживалась этой точки зрения до тех пор, пока у тебя не сдуло ветром шалаш и ты не начал шантажировать меня.

Едва речь зашла о наших страховых делах, лицо Егора тут же изменилось. Появилось выражение упрямства и высокомерия. Видимо, он был абсолютно уверен в своей правоте.

– Когда это я тебя шантажировал?

– Когда предложил отказаться от денежных претензий в обмен на то, что ты не сдашь меня с потрохами милиции.

– Это не шантаж. Если ты ни в чём не виновата, чего тебе бояться?

– Это самый настоящий шантаж. Ты прекрасно знаешь, что я никого не убивала. Однако на некоторые вопросы я ответить не в состоянии. И ты этим воспользовался! Кстати, признался бы сразу, какую позицию занимаешь в «Атланте» – мне многое стало бы понятно.

– Какую? – нахмурился Егор. – Что ещё?

– Вчера я случайно узнала, что твой отец – владелец компании.

– А, ты про это…

– Следовательно, ты вовсе не заурядный служащий. Поэтому и вцепился в мои деньги, как питбуль… Они пойдут тебе в карман. Конечно, неприятно, что ты готов повесить на меня всех дохлых кошек, лишь бы не отдавать деньги… Но пусть это останется на твоей совести… Я, в свою очередь, вовсе не стану увязывать в единую конструкцию наши с тобой разногласия и твои семейные проблемы. То есть шантажировать тебя не собираюсь, не волнуйся… Ты это хотел услышать?

Вздох облегчения едва не слетел с губ Егора, парень еле сдержался. Я правильно догадалась – он именно этого и боялся: что я поймала его на крючок и теперь страховка за «ниссан» превратится в плату за моё молчание…

А я подобными делами не занимаюсь.

В отличие от некоторых.

– До свидания, Егор. Я уезжаю.

– Юля, постой…

Он придержал меня за локоть.

– Ну что ещё?

– Спасибо.

Вероника встречала в аэропорту. Мы яростно вцепились друг в друга так, словно лишь я и она уцелели на планете после глобальной катастрофы.

– Дай-ка на тебя посмотреть, – сказала я, отлепившись от милой подруги, и произвела полную ревизию её нового облика. – Ты блондинка! Подумать только! Никогда не могла представить тебя со светлыми волосами. Но… Неплохо… Мне даже нравится.

– Спасибо.

– Так, что тут у нас ещё? Щёки на месте. Рёбра по-прежнему не прощупываются, – я обняла Веронику за упитанные бока.

– Ничего не поделаешь. Это всё Иржи. Он меня откармливает, как рождественского гуся.

– И мы теперь почти ровесницы, да? Ты лихо скостила себе девять лет.

– Будем считать, что их никогда и не было, – усмехнулась Вероника.

– У тебя всё новое: лицо, волосы, возраст. Жизнь. Не жалеешь о прошлом?

– Разве что о тебе. Мне тебя не хватает.

– Мне тоже. А можно вернуться к привычному имени? Так странно называть тебя Вероникой.

– Нет! Конспирация и ещё раз конспирация.

– Богдан Гында сидит в камере предварительного заключения. Оттуда он тебя уже не достанет.

– Ты думаешь? – скептически хмыкнула Вероника. – Ты на самом деле так думаешь?

Что ж… В принципе она права. Если вспомнить, по какой причине Богдан Гында, грандиозный и непотопляемый, вдруг оказался запертым в камере… Два человека причастны к его аресту: Нонна, собравшая компромат, и журналист Фёдор Полыхаев.

Фёдор погиб – его сбила машина.

Нонна…

Что ж, её тоже давно уже нет.

Значит, придётся забыть это имя.

– И потом, как я объясню Иржи, почему ты называешь меня другим именем? Для него я Вероника.

– Кстати, а где он? Где наш Кубический Коржик? Я страстно желаю познакомиться с ним лично.

– А он страстно желает познакомить тебя с праздничным чешским обедом.