Александр Чернов - Могила для горбатого

Алиферов нечто подобное ждал от Шатохина, он был наготове, резко отбил кулак милиционера и прижался спиной к дверце машины, забаррикадировавшись руками.

— Спокойно, майор, спокойно, — сказал он, скаля зубы, как готовая в любой момент укусить собака. — Давай-ка, подумаем лучше, как нам дальше быть…

— Нам?! — рука Шатохина потянулась к горлу Нечистого. — Ах, ты паскуда! Пацана моего сгубить хочешь?.. — заорал он, теряя над собой контроль.

— Да я-то тут причем? — Алиферов обеими руками вцепился в запястья майора и оторвал от горла руку. — Я, между прочим, твоего сына насильно в дом Серебряковой не тащил. Он сам пошел. — Нечистый перешел на миролюбивый тон: — Поверь, майор, вначале я даже не знал, что он сын мента. Мне Колька племянник мой как-то проболтался. Ну я на дело его и взял, думаю, проколюсь если где, отец Женьки прикроет… Сынок-то его замаран будет. Как видишь, так оно и вышло: старуха-то жива осталась. А здесь такая удача: оказалось дело Серебряковой именно тебе попало. Так что выручай, майор! — Постольку поскольку, Шатохин, хотя и дышал ненавистью, больше никаких попыток наброситься на Нечистого с кулаками не предпринимал, тот сел в более непринужденную позу и стал еще с большей настойчивостью увещевать: — Никто не знает, что Женька твой сын, даже Шиляев с Долженковой. Все останется между нами. Замнешь это дело и концы в воду.

Шатохин все еще не мог оправиться от потрясения. Он по-прежнему молчал невидящим взглядом уставившись в пол, до боли сжимая кулаки.

— Думай, майор, — как змей искуситель продолжал вещать Нечистый, — время идет. Завтра по закону ты должен либо предъявить Шиляеву обвинение, и отправить его в следственный изолятор, либо освободить. Его нужно выпустить, Шатохин. Мне на него плевать, но он наркоман, понимаешь? Ты, наверное, и не догадывался об этом. Это здесь в камере я подогревал его наркотой, а в СИЗО такой возможности не будет. Без "геры" он загнется, майор, и тут же расколется. Мне то что, "чалиться" не впервой. А вот каково твоему сыну на зоне будет? Я тебя не тороплю, майор, — Нечистый легонько дотронулся до плеча Шатохина. Время до завтра есть. Если надумаешь чего, позвони вот по этому номеру, — он черкнул в блокноте цифры, вырвал листок и положил его на колени майору. — Ты возьмешь на себя судмедэкспертизу, а я уломаю брата Серебряковой, чтобы заявление забрал. Замять нужно дело, Шатохин! Судьба твоего сына в твоих руках.

Майор стоял в кабинете у окна, задумчиво глядя на улицу. Внешне он выглядел спокойным, однако внутри него клокотал целый вулкан противоречивых чувств. Добился своего? Докопался до истины, идиот! Только кому она нужна эта истина? Ему? Сыну? Жене?.. Но что же делать?.. Что делать?.. Признаться во всем шефу? Но чем он сможет помочь? Только отстранит от дела, как лицо, заинтересованное в исходе следствия. И это вполне объяснимо — каждый дорожит своей репутацией… Заключить сделку с Нечистым? Звучит-то как странно — сделка с Нечистым. Как "Фауст". И чем закончится дружба с уголовником?.. Шатохин искал и не находил выхода из создавшегося положения. Он здорово влип. Попал в ловушку, умело расставленную бывшим "зеком".

Но Женька! Женька, подлец, как он мог попасться на удочку этого выродка? Неужели он не понимал, что, залезая в дом старухи, совершает преступление? А если понимал, то какого черта туда поперся? Такого проступка от собственного сына майор никак не ожидал. Как же так?.. Парень, в общем-то, был неглупым, покладистым, добрым, доверчивым… Доверчивым… Вот эта доверчивость его, по-видимому, и подвела…

С трудом дождавшись окончания рабочего дня, Шатохин помчался домой. Женька оказался дома. Отец тут же завел сына на кухню и плотно прикрыл за собой дверь.

— Садись, — приказал он коротко и, дождавшись, когда парень пристроится на табурете, навис над ним каменной глыбой. — Чего же ты, гад, делаешь?

Женька почему-то сразу понял, что отцу стало все известно, однако он пробубнил:

— А что случилось-то?

— Что случилось?! — загремел отец. — Ты еще спрашиваешь, мерзавец! Старуху Серебрякову грабил?

Женька опустил голову и промолчал.

— Я спрашиваю, — бушевал отец, — с Нечистым в дом к бабке за иконами ходил?

— Ходил, — невнятно выдавил парень.

— Как врежу, сейчас! — прошипел Шатохин и замахнулся.

Отца Женька побаивался. Он сразу сжался, прикрыв голову руками, однако отец не ударил, презрительно сказал:

— Трус! Почему сразу во всем не признался?