Алексей Котрунцев - Последний грех

Кого винить в том, что детей у них не было, Владимир, конечно же, догадывался. Естественно, Катьку. Редко, но подлые мыслишки, как жуки-короеды, начинали разъедать сознание: «Эта пройдоха, наверное, залетела с кем-то до меня, а потом аборт сделала. Вот и не может забеременеть». Потом давал назад: «Нет. Не могла она. А если б и было такое, обязательно по пьяной лавочке душу раскрыла». Но жуки-короеды не отступали, точили и разъедали семейное дерево. И Ковалев однажды не выдержал, выпустил их из себя. Рубанул и сразу замолк. Катюха — тоже: «Как он мог»?! Но в себя пришла быстро.

— А ну-ка повтори, что ты там в своей башке надумал?!

Решимости повторить у него не хватило. Он что-то пробормотал, вроде — «ладно, проехали» и поспешил выйти покурить. Но Катюха не проехала и не забыла. И без того, сомневавшаяся в собственном здоровье, она почувствовала себя оскорбленной. Может, у нее и есть проблемы «по женской», но аборта она не делала. А вот с Володькой, еще разобраться надо — какой заразой он переболел?!

Проверить, кто прав, а кто виноват — удалось быстрее, чем она могла подумать. Помог случай, нежданный и, для нее, почти шоковый.

В общаге, в другом конце коридора, крайнюю к туалету, комнату занимал художник их жилконторы — 57-летний дядя Миша. Талант живописца, в юности открывшийся в нем, со временем растворился в сорокаградусном растворе этилового спирта, а сам дядя Миша превратился в обыкновенного алкаша. Поэтому вместо нетленных шедевров современности он малевал агитационные плакаты и безбожно пил. Пил так, что никто его запои терпеть долго не мог. Вот и жена его, прожив с ним почти 25 лет, сдалась — подала на развод и добилась своего. Дядя Миша собрал вещи и поехал в общагу. Единственно, что связывало бывших супругов — взрослый сын Виктор. Но Виктор, тоже художник, давно уже жил в Москве и потому вниманием родителей не баловал. В редкие моменты, когда он все-таки приезжал, то, остановившись у матери, обязательно навещал и отца. И не только навещал. Наследственная тяга к алкоголю, пусть и не такая губительная, вынуждала Виктора удовлетворять ее. В родной город он за этим и приезжал: оторваться и бухнуть вволю, называя свой вояж поездкой за релаксом. Появляясь на пороге отцовской комнаты, столичный гость неизменно приносил с собой литр, а то и два, дефицитной в те времена, водки. Для разогрева.

Последний раз тоже не был исключением. Предвкушая будущую попойку, Виктор набил сумку банками с килькой, ливерной колбасой и буханкой хлеба. Жидкий дефицит — два литра «Столичной», переплатив почти вдвое, нашел у пронырливых таксистов. Довольный, с провизией двинул в общагу — на встречу с родителем.

Поднявшись по обгрызанным ступеням, Виктор зашел в темный коридор и поморщился. В нос ударил кислый запах разогреваемой еды, влажной штукатурки и засоренной канализации. Обшарпанную дверь батиной комнаты он помнил еще с прошлого раза — подошел и дважды постучал. Ответа не было. Странно — куда он мог подеваться?! Виктор рукой толкнул дверь и, она поддалась. В комнате, сквозь клубы табачного дыма он увидел двоих. Прислонившись головой к стене, батя сидел на табурете и надрывно храпел. На столе стояла почти допитая бутылка водки, корки хлеба и, полная окурков, пепельница. Поодаль, у раскрытой форточки курил темноволосый мужик. Он смотрел в окно, пускал кольцами дым и, стоявшего в проеме, гостя не замечал.

— Здорово! — Виктор вошел в комнату и добродушно улыбнулся. Приветствие вышло громким, Виктор надеялся разбудить отца, но тот даже не пошевелился. Зато темноволосый мужик сразу обернулся, осмотрел визитера с ног до головы и, словно вспомнив нужные слова, произнес.

— Ты кто?

— А ты кто?! — парировал гость.

— Я — Володька. Живу тут.

— Чего — прямо тут?!

— Прямо тут!

Виктор удивился: «Во дает батя. Собутыльника уже на постой оставляет. Надо будет потом разобраться, что за гусь такой. Только позже».

Но разбираться не пришлось. Нежданно-негаданно из-за спины раздался женский, едва не оглушивший Виктора, вопль.

— Ну, бля, молодец! Я его там ищу, а он здесь керосинит. Хватит — домой пошли!

Выставив руки в бока, Катюха гневно смотрела на мужа и, казалось, будь у нее возможность, набила бы ему морду. Но возможности такой у нее не было и, куривший мужик прекрасно это понимал. Он затянулся сигаретой, перевел взгляд опять в окно и спокойно отрубил.

— Кать, иди отсюда. Сам знаю, когда мне идти. Вот сейчас с Василичем по маленькой и тогда уже все. О, кстати! — Володька повернулся к Виктору. — Тут у нас новый человек пришел, ему тоже налить надо. Будешь пить-то?!