Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица

Соответствующее настроение у меня появилось только тогда, когда мы уже поужинали, я вымыла посуду и приготовила все к завтрашней поездке. Точнее сказать, к этому времени я настолько успокоилась, что вполне могла проанализировать свои дневные впечатления и связно о них поведать. Рассказ о цыганках, как ни странно, Андрея заинтересовал. Точнее, не о цыганке, а о моем неожиданном спасителе:

— Что-то не приходилось мне слышать о таких самоотверженных. По-моему, он тебя просто кадрил. Кофе, говоришь, приглашал выпить, телефончик спрашивал…

— Это — само собой, — скромно отозвалась я. — Женщина я, как ты знаешь, молодая, из себя видная, мужики просто штабелями у ног укладываются. Вот и этот не устоял. А цыганки… Одна посулила, что ты к другой женщине уйдешь.

— Цыганка, конечно, источник надежный, — хмыкнул Андрей. — Будешь так реагировать на всякие глупости — точно уйду, причем не обязательно к женщине.

— Кстати, — встрепенулась я под влиянием так называемого «ассоциативного идиотизма», — Масик ни капельки не переменился. На всякий случай я ему сказала, что вышла замуж. Надеюсь, ты не против?

— Надеюсь — за меня?

— Какая разница?

— То есть как — какая?

— А так. На него это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Отметил только, что обручального кольца нет, следовательно — и говорить не о чем. И тут же назначил свидание на завтра, хотя, видит Бог, я трижды повторила ему, что положение переменилось. Ну, окончание разговора ты сам слышал. Да и тебя он как бы в упор не увидел.

— Слушай, а с психикой у него все в порядке? — с неподдельным интересом спросил Андрей.

— С головкой мы не дружим, — вздохнула я, — тут и к гадалке не ходи. Но я, если честно, не думала, что до такой степени. Ладно, разберемся. Ты мне лучше скажи, когда у Павла свадьба. Он тебе ничего не говорил? А то доведем до последнего, потом будем бегать в поисках подарка.

— Завтра, наверное, скажет, — пожал плечами Андрей. — Да и зачем им свадьба, если они в общем-то уже вместе живут?

— А затем, радость моя, — назидательно отозвалась я, — что Людмила — ещё молодая женщина и наверняка хочет иметь детей. Тут гражданский брак не проходит, сам понимаешь.

К женщинам вообще Павел относился весьма скептически, хотя по дому умел абсолютно все, не считал, что если баба, так обязательно дура, никогда не забывал подарить цветы, ну и так далее. К тому же был на редкость немногословен и оживлялся лишь тогда, когда дело касалось его работы. Словом — ярчайший представитель того типа мужчин, который заставляет женщин тихо вздыхать и утолять эмоциональный голод чтением дамских романов о любви. Павел же связывать себя брачными узами отнюдь не собирался, причем этого даже не скрывал, так что его женщины обманывали сами себя, когда думали, что дело закончится маршем Мендельсона.

Народная мудрость гласит: на каждого волка в лесу по ловушке. И точно: чисто случайно Павел познакомился с Людмилой — и, что называется, пропал. Как там все происходило на самом деле, сказать не берусь, но, вспоминая бессмертного Мастера и его Маргариту, примерный ход событий можно восстановить. Любовь поразила Павла, как убийца, выскочивший из-за угла, и наказала пассивного женоненавистника по полной программе. Разговорчивее он, правда, не стал, но все свободное время проводил со своей дамой сердца, а точнее — у нее. Вместо драгоценностей покупал, простите за прозу, сантехнику и краски-лаки, вместо цветов приносил полные сумки деликатесов, а вместо того, чтобы делать комплименты и распевать серенады под балконом, приводил в чувство всю домашнюю технику, чтобы его любимая не отвлеклась на пустяки в виде сломанной кофемолки и тому подобного и не портила себе нервы.

Я как-то попробовала пошутить и сравнила Павла с бессловесным Геной — героем фильма «Блондинка за углом», который именно так ухаживал за интеллектуалкой Региной, но моя шутка успеха не имела. Павел пропустил её мимо ушей — как, впрочем, большинство моих высказываний на отвлеченные темы, — а Андрей весьма ощутимо ткнул меня локтем в бок и сказал, что самым обаятельным собеседником всех времен и народов был — по утверждению следователей — небезызвестный Чикатилло. Я и заткнулась.

Когда, наконец, Павел нас познакомил, мне довольно быстро стала ясно, что Людмила не просто сдалась на милость победителя, поняв, что других вариантов пока не имелось, а потому, что за Павлом она буквально находилась за каменной стеной. Ответной страстью она не воспылала, но относилась к своему молчаливому поклоннику с большой теплотой и неподдельной заботой. Возможно, именно такие отношения и должны лежать в основе прочного и долгосрочного союза. Возможно. Тем не менее, я долго ломала голову, пытаясь понять, что именно могло вызвать такую африканскую страсть у Павла. Красавицей Людмилу назвать было нельзя, хотя нельзя было и отказать в каком-то невероятном обаянии. С точки зрения модных журналов и женщин — белобрысое пустое место. С точки зрения наблюдательного человека — воплощенная женственность.