Элен Макклой - Убийство по подсказке

— Другими словами, вы верите, что Ванда сама убила Владимира? — спросил напрямик Базиль. — И разработала детальный план совершения преступления, чтобы бросить подозрение на Рода?

— Разве это не очевидно? — резко откликнулась Полина. — Какой смысл Мильхау лгать и отказываться от того, что он знает Владимира? Он не находится среди подозреваемых лиц, его даже на сцене не было во время совершения убийства. Мильхау мог говорить только правду, а это означает, что лгала Ванда. Владимир, должно быть, был тем человеком, которого она привлекла на роль, как об этом и сообщил в своих показаниях Сэм Мильхау. Это означает, что Ванда знала этого человека, возможно, он даже был ее любовником. Никто из тех людей, которые находились в тот вечер на сцене, не знали его и не видели раньше, — значит, только Ванда и могла его убить.

Род вертел в руках кусочек пиленого сахара, как будто ему было просто необходимо занять чем-то дрожащие руки. Базиля не удивляло его состояние: еще бы, положение мужчины, преследуемого женщиной, которую он не любит, не назовешь приятным.

— Когда вы впервые встретились с Вандой? — спросил его Базиль.

— Год назад, в Чикаго.

— Как это произошло?

— Ванда привезла туда один из своих нью-йоркских спектаклей, пользовавшихся бешеным успехом. Пьесу Гитри. Леонард Мартин играл главную роль и вдруг внезапно заболел. Нужно было срочно его кем-то заменить. Я обратился к Мильхау с просьбой сыграть за Мартина и неожиданно получил роль, скорее всего потому, что под рукой в эту минуту никого не оказалось. Я в то время находился в Чикаго в составе одной странствующей труппы. Ванда сама занялась со мной, и я неплохо справился с этой ролью.

— Ты просто потряс публику! — вмешалась Полина в разговор. Род улыбнулся, оценив ее энтузиазм.

— Это просто была удача, роль оказалась мне по плечу, а репетиции под руководством Ванды оказались большим подспорьем. За несколько дней я подпрыгнул от незначительных, крохотных ролей в бродячих труппах до исполнения ведущих мужских ролей в театре, прибывшем с самого Бродвея! Я ей был благодарен, но я не испытывал к ней абсолютно никакого чувства, кроме чувства благодарности. Все стало еще тягостней, когда она начала вести себя так, словно по уши в меня влюблена…

— Не хотите ли вы предстать передо мной галантным кавалером, уверяя меня, что она вовсе не интересовалась вами? — спросил Базиль.

— Нет, это чистая правда. Я никогда не стремился быть галантным.

— Это действительно так, — вставила Полина.

— И с тех пор вы не разлучались с труппой? — продолжал Базиль.

— Когда мы приехали в Сан-Франциско, то Сэм Мильхау предложил мне подписать контракт на главную роль в «Федоре» на Бродвее на всю осень. Несколько кусочков сахара выпало из пачки. Дрожащими руками Род выстроил их рядком на столе.

— Но доктор Лорек — это не главная мужская роль в «Федоре», — заметил Базиль.

— Вы правы, — согласился с ним Род, не отрывая глаз от кусочков сахара. — Большая мужская роль в пьесе — это роль Лориса Ипатова, но его выход — лишь во втором акте, так что мне пришлось еще играть и Лорека в первом. Мильхау — продюсер прижимистый, а мне как новичку, который был вне себя от радости из-за свалившегося на его голову счастья, было, конечно, неудобно отказываться от двух ролей в спектакле. Роль хирурга Лорека была далеко не выигрышной, но другая — Лориса Ипатова — могла много мне дать, сулила успех.

Он пожал плечами:

— И вот теперь это убийство может отбросить меня туда, откуда я начинал ровно год назад…

— Скажите, а когда Леонард присоединился к вашей труппе?

Выстроенная Родом сахарная стенка, покачнувшись, Рухнула, и он снова принялся собирать кусочки сахара в кучу.

— Мильхау все еще набирал актеров на пьесу «Федора», когда в Нью-Йорке, всего несколько недель назад, объявился живой и здоровый Леонард Мартин и заявил о своей решимости начать все сначала. Конечно, он хотел сыграть Лориса Ипатова. Но Мильхау уже подписал со мной контракт на эту роль, а большая часть остальных ролей уже была роздана. Самое лучшее, что Мильхау мог предложить Мартину, была роль полицеймейстера Греча. Он был готов согласиться и на это, так как заранее был уверен в успехе. Конечно, он заслуживал лучшего. Он ведь не гримасничает, не играет в «театр», это настоящий актер, знающий свое дело.

— Ты тоже не «гримасничаешь», — возмутилась Полина, — ты тоже хороший актер, очень хороший!

— Ты действительно в этом уверена? — Род с большим удовлетворением глядел на нее, страшно довольный столь высокой оценкой.