Шилова Юлия - Женщна в клетке, или Так продолжаться не может

— На «тушке» не полечу, — не стал отрицать Жан.

— То-то и оно. На «тушке» ты не летаешь, с женой не разводишься. Пора тебе, дружок, уже в путь-дорогу собираться.

— Марат! — прикрикнула я на парня.

— А я ничего ужасного не сказал. Я сказал все так, как оно есть на самом деле. Поехали, у нас нет времени.

В машине я вновь очутилась между двумя мужчинами, но все же положила свою руку на руку Жана. Подъезжая к вокзалу, Жан заметно оживился и стал посмеиваться.

— Ты что? — спросили мы его в один голос.

— У вас тут такие таблички смешные висят. Вон там написано: «Добро пожаловать в Казань», а вот еще одна: «Гостеприимство и радушный прием гарантирован».

— Да ладно тебе смеяться, — обиженно заметила я. — Казань всегда гостям рада.

— Я имел честь в этом убедиться на собственном горьком опыте, — заверил меня Жан.

— Это с тобой как-то все не так получилось…

— А что, бывает лучше?

— Конечно, бывает.

Машина остановилась рядом с железнодорожным вокзалом, мы вышли. Жан меня обнял и посмотрел на Марата.

— Марат, я знаю, что у Томы крупные неприятности. Мне страшно ее тут оставлять.

— Не переживай. Пока я рядом, ей ничего не угрожает.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты поможешь Томе.

— А как я могу не помочь своей любимой женщине?! Это спасибо тебе.

— А мне-то за что? — не понял Марата Жан.

— За то, что ты совершил мужской поступок.

— Какой?

— После того, как тебя освободили, ты не побежал в первое попавшееся отделение милиции и не заявил о том, что тебя похитили. Ты бы этим поступком Томке сильно навредил. Милиция бы зафиксировала, к кому ты приезжал, стала копать, допрашивать Тому, а ей в милиции светиться нельзя. В ту ночь, когда она пыталась тебя и себя защитить, ей пришлось совершить один неблаговидный поступок.

— Я знаю. Не стоит об этом, — тут же закрыл эту тему Жан. — Если бы от меня что-то зависело, я бы сделал все возможное, чтобы спасти Тому. Ты мне обещал, что ты ее не оставишь.

— Кроме того, я тебе обещал, что я на ней женюсь.

В доказательство своих слов Марат подошел и обнял меня с другой стороны. Мне ничего не оставалось делать, — как толкнуть его в бок и попросить оставить нас с Жаном один на один попрощаться. Марат сразу отошел, посмотрел на часы и не забыл нам напомнить:

— Поезд будет ровно через пять минут. Затем протянул руку Жану и улыбнулся дружелюбной улыбкой.

— Ну, все, братишка, бывай. Давай свою лапу. Рад был знакомству с тобой. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что в моем городе живет такая потрясающая женщина.

Жан пожал его руку и грустно сказал:

— Береги ее.

— Не переживай. Буду беречь, как зеницу ока.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверно, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.

— Наверное, надо, — процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же ретировался.

Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.

— Вот и все, — глухо сказал он, и я увидела в его глазах слезы.

— Вот и все, — повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: — Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.

— Мне очень понравилась Казань.

— Не ври. Все так нехорошо получилось. А ведь могло же быть все совсем по-другому.

— Мне не может не нравится Казань, ведь в ней живешь ты.

— Ты практически ничего не видел, кроме комнаты с решеткой на окнах и подвала деда Матвея.

— У вас очень отважные пенсионеры, — не мог не заметить Жан. — Дед Матвей тому доказательство.

— У нас вообще народ отважный.

— Я в этом убедился.

— Я столько тебе не показала. Мне хотелось погулять с тобой в Лядском саду, показать Первомайскую площадь, университет, где учился Ленин.

— Я о нем слышал. Говорят, что его отчислили то ли за неуспеваемость, то ли за прогулы.

Я улыбнулась и продолжала говорить обо всем, только не о наших с Жаном отношениях.

— А еще у нас такие красивые мосты, пусть не как в Питере, но тоже красивые… А под ними раньше плавали лебеди. Я любила стоять на мосту и крошить им хлеб.

— Что же случилось с этими лебедями?

— Их бомжи съели, — честно призналась я.

— Какие еще бомжи?

— Наши местные, казанские. Они же вечно голодные. Им есть нечего было. Вот они всех лебедей и съели.

— Да уж. — Жан вздрогнул, потому, что к перрону подъезжал поезд. — Тома, вот и поезд.

Я посмотрела на поезд и почувствовала, как задрожало все внутри.