Эрл Гарднер - Дело хитроумной ловушки

В отеле витал дух второсортной респектабельности. Здесь было чисто, но как-то стерильно чисто. Ковры — тонкие, подставки для светильников дешевые, освещение в коридоре — тусклое.

Конвэй нашел комнату номер 729 и легонько постучал в дверь. Никто не ответил. Он подождал и снова постучал. Ключ в его руке был приглашением. Мысль о том, чтобы вставить его в замочную скважину и войти в комнату, была лишь немногим более неприятной, чем положить его в карман, вернуться к лифту и навсегда оставить нераскрытой тайну запертой двери, тем самым упустив возможность получить списки акционеров, отказавших ему в своих полномочиях.

Джерри Конвэй вставил ключ в замок. Пружинный замок мягко щелкнул, и Конвэй распахнул дверь.

Он обнаружил, что вглядывается в гостиную двухкомнатного номера. Дверь, которая, вероятно, вела в спальню, была приоткрыта.

— Кто-нибудь есть дома? — позвал Конвэй. Ни звука.

Конвэй закрыл за собой дверь в коридор и окинул взглядом комнату. Появилась надежда, что это — часть тщательно разработанного плана, по которому обещанные бумаги буду переданы ему прямо здесь, без посредников. Но в гостиной он ничего не нашел и стал задумчиво рассматривать дверь в спальню, когда ручка на ней повернулась и в гостиную, прикрыв за собой дверь, вошла девушка, на которой были только лифчик, трусики и прозрачные колготки. Было очевидно, что он никогда ее раньше не видел. Она что-то невнятно напевала. Голова ее была обернулась полотенцем. Лицо представляло собой темное пятно. Конвэй понял, что это доходившая до горла косметическая маска. У нее была восхитительная фигура, белье на ней было тонким и изящным — невесомая черная паутинка, которая только подчеркивала теплый розовый оттенок гладкой кожи.

Конвэй стоял неподвижно, испуганный, возбужденный, словно прикованный к месту.

Внезапно она увидела его и, похоже, хотела закричать. У нее приоткрылся рот. Косметическая маска скрывала от Конвэя черты ее лица. Он видел только глаза и красные губы.

— Послушай! Дай мне все объяснить, — торопливо произнес Конвэй, приближаясь к девушке. — Мне кажется, ты не Розалинд?

Она ответила глухим из-за косметической маски голосом:

— Меня зовут Милдред, я живу с Розалинд в одном номере. А кто вы? Как проникли сюда?

Ей, должно быть, лет двадцать шесть — двадцать семь, прикинул Конвэй. Он видел каждый соблазнительный изгиб ее сформировавшегося тела.

Стоя в гостиничном номере напротив молодой девушки, Конвэй ощущал нереальность происходящего. Он будто был вовлечен в некий любительский спектакль, в котором играл роль, толком ее не понимая, противопоставляя себя актрисе, которая пыталась неумело выдерживать линию спектакля.

— Как вы проникли сюда? — вновь требовательно спросила она тем же глухим голосом.

— Розалинд дала мне свой ключ, — ответил Конвэй. — Я должен был встретиться здесь с ней. Послушай, Милдред, не бойся. Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда. Иди оденься. Я подожду Розалинд.

Но почему Розалинд понадобилось давать вам ключ? — спросила она.

— Я… это так не похоже на Розалинд. Можете себе представить, что я должна чувствовать, войдя сюда полуобнаженной и обнаружив в комнате незнакомого мужчину. Как я могу быть уверена, что Розалинд действительно дала вам ключ? Кто вы такой, в конце концов?

— Я вошел в контакт с Розалинд, — сказал Конвэй. — У нее для меня есть кое-какие бумаги. Я пришел за ними.

— Бумаги? — спросил Милдред. — Бумаги… Позвольте, я посмотрю. — Она целеустремленно, быстрыми шагами направилась к столу, и вновь Конвэй почувствовал, что наблюдает за игрой актрисы. Она выдвинула ящик стола, сунула руку внутрь, и неожиданно для себя Конвэй безошибочно распознал щелканье взводимого полуавтоматического револьвера. Затем он увидел черное круглое отверстие дула. Рука девушки дрожала, и она нервно нащупывала пальцем курок.

— Эй! — сказал Конвэй. — Не направляй эту штуку на меня, ты, маленькая глупышка! Она может выстрелить!

— Подними руки, — сказала она.

— Спаси меня, Господи! — сказал Конвэй. — Не будь дурой! Ты взвела курок, и стоит слегка надавить… Опусти револьвер! Я не собираюсь причинять тебе вреда!

Она пододвинулась к нему. Револьвер был направлен прямо ему в живот.

— Руки вверх! — сказала она, и в ее голосе послышались истерические нотки. — По тебе плачет тюрьма!

Рука, сжимающая револьвер, явно дрожала. Палец у курка замер.

Конвэй ждал, пока она еще на шаг приблизится к нему, затем внезапно левой рукой сжал ей запястье, а правой выхватил у нее оружие. Ее рука была слабой, и он без особого труда рванул револьвер за ствол.