Алистер Маклин: Черный сорокопут

- О семьях там нет речи, - возразил полковник. - Только о женах.

- Боятся, как бы топот детских ножек не разлучил с наукой эти высокооплачиваемые мозги. - Я пожал плечами. - А может, у них с квартирами плохо. Сказано не так уж внятно: "Дети жильем не обеспечиваются".

- Не чудится ли тебе за всем этим угроза?

- По первому впечатлению, нет. При моем высоком к вам уважении, сэр, недоумеваю: что вас тут насторожило? Дюжины башковитых мужиков слоняются по белу свету в погоне за иноземными благами. Поделитесь со мной фактами, которые наверняка утаиваете, и я могу переменить точку зрения.

Снова тик тронул левый угол рта. Распустился, совсем распустился сегодня полковник Рейн. Он выудил из кармана трубку и принялся ее прочищать лезвием перочинного ножика. Потом, не поднимая головы, сказал:

- Имеется еще одно совпадение, коего я пока не упомянул: все ученые, устроившиеся на эту работу, а также их жены - исчезли. Бесследно.

С этими словами он исподлобья бросил свой арктический взор, оценивая мою реакцию. Я не люблю играть в кошки-мышки. Одарив его немигающим взглядом деревянного индейского идола, я спросил:

- До выезда, в пути или после прибытия?

- Мне представляется, Бентолл, что ты - самый подходящий для такого задания человек, - заметил он вне всякой логической связи с моим вопросом и сразу же вернулся к нему. - Из Англии выехали все как один. Четверо исчезли, как представляется, по дороге в Австралию. По сведениям тамошних иммиграционных служб - австралийской и новозеландской, - один добрался до Веллингтона, трое других - до Сиднея. Более властям не известно ничего. Прибыли. Пропали. И дело с концом.

- Какие у вас соображения на сей счет?

- Абсолютно никаких. Возможны различные версии. Но не в моих правилах гадать на кофейной гуще, Бентолл. Единственное, что не вызывает сомнений и соответственно вызывает суматоху в высших сферах: хотя эти люди работали в промышленности, они обладают уникальными познаниями, применимыми в военных целях.

- А искали их хорошо, сэр?

- Сам представляешь! Уверен, полиция в - этих, как их? странах-антиподах сбилась с ног. Но такая работа не для полиции.

Он откинулся на спинку кресла и, посылая в прокуренный воздух новые клубы дыма от низкопробных сигарет, выжидательно посмотрел на меня. Я чувствовал усталость, раздражение, и мне не понравилось, какой оборот приняла наша беседа. Посвящает меня в интеллектуалы? Проверим!

- Какую роль вы мне отводите? Физика-ядерщика? Он погладил подлокотник кресла.

- Роль человека, которому я завещаю это кресло, сынок. Со временем оно будет твоим. - Айсбергам непросто дается светское обращение. Но иногда все-таки дается. - Не буду вводить тебя в заблуждение, Бентолл. Твоя задача в общих чертах совпадает с той, какую мы возложили на тебя в Гепворте, обратив внимание, сколь удачно сочетаются в одном индивиде академические таланты с уникальными способностями иного, неакадемического свойства. Ты примешь на себя функции специалиста по твердому топливу. Прочти вот это. Девятое объявление. Появилось пару недель назад в "Телеграф".

Я и не прикоснулся к вырезке. Даже не поглядел на нее.

- Вторая апелляция к специалисту по горючим материалам, - сказал я. А кто отозвался на первую? Я могу знать его.

- Имеет ли значение? - Голос его звучал потише.

- Еще какое! - откликнулся я в тон ему. - Предположим, они - кем бы они ни оказались - напоролись на слабака. Ну, на такого, кто пускает пузыри на мелком месте. Тогда их волнения понятны. А если им достался профессионал высокого класса, а они все равно трубят тревогу, значит, произошло нечто из ряда вон выходящее.

- Доктор Чарлз Фейрфилд.

- Фейрфилд? Мой бывший шеф? Вторая фигура в Гепворте?

- Он самый!

На сей раз я среагировал не сразу. Я хорошо знал Фейрфилда блистательного профессионала химика и высокоодаренного любителя археолога. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше, о чем полковника Рейна могло бы оповестить выражение моего лица. Но он изучал потолок так озабоченно, словно ждал, что на него вот-вот обвалится штукатурка.

- И вы хотите, чтобы я... - начал я очередной вопрос.

- Именно этого я и хочу! - оборвал он меня. Голос его стал таким усталым, что нельзя было не посочувствовать этому человеку, обремененному непосильной ддя простого смертного ношей. - Я не приказываю, сынок. Я прошу. - Глаза его по-прежнему были устремлены в потолок.

Я потянулся за вырезкой, всмотрелся в объявление, обведенное красным грифелем. Это была почти дословная копия тех, предыдущих. Почти, да не совсем.