Диля Еникеева - Женщина не прощает

- Бабочек коллекционирует, - ответил “крокодил Гена”, а приятель изумленно уставился на него:

- Откуда ты знаешь?

- Дедукция! - Геннадий тоже был не лишен тщеславия. Но, дабы не прививать другу комплекс неполноценности, пояснил: - А чем еще может увлекаться ученый очкарик, который целый день ковыряется с трупным материалом?! Пытается сохранить красоту, накалывая несчастных бабочек на бумагу - вроде как продляет жизнь одному из венцов творения природы, раз уж имеет дело с теми, чья жизнь закончилась.

- Ну ты гигант мысли... - восхищенно произнес опер Вова. - Философ!

- Станешь тут философом... - пробурчал “крокодил Гена”.

- А шо це такэ?

- Мадам Ивлеву допрашивал. Ну и штучка, скажу я тебе... Я и так знал, что бабы - стервы, но эта всех по стервозности за пояс заткнет. Ничуть не жалею, что с бабами завязал. Даже если бы и не завязал, пообщавшись с Ларисой Николаевной, точно стал бы импотентом и женоненавистником. И чего Мазуркевич так распиналась, расписывая ее?! “Изумрудные глаза, фантастически красива...” - передразнил он свидетельницу. - Ничего особенного, обычная зеленоглазая блондинка, а взгляд - как у змеи.

- Я только что встретил какую-то бабу на лестнице, она шла с Наташкой Покровской. Не Ивлева ли?

- Она самая.

- Ну ты не прав, Геныч, - возразил опер Вова. - Я поначалу Наталью даже и не заметил, на ее спутницу вылупился. Бабец и в самом деле высший класс! Хороша чертовка! Высокомерная, правда, что да, то да. Мне, кстати, говорил один свидетель, что у нее прозвище Снежная Королева. Взгляд и впрямь такой, что заморозит. Но поверь мне, как большому спецу, в постели такие “снежные бабы” быстро тают и становятся о-очень горячими.

- Да брось! - отмахнулся “крокодил Гена”. - Я бы и под угрозой расстрела не стал с ней спать.

- А я бы согласился, если бы мне наоборот, пригрозили расстрелом, - мечтательно произнес женолюбитель. - Хар-ра-ша! Да только она мне не даст. А честно говоря, жаль, что я не ее полета птица. И что же тебе поведала та, которую ты счел королевой стервей?

- Да вообще ничего. Держалась так, будто сделала великое одолжение, придя на допрос.

- Теперь я уже не сомневаюсь, что именно Лариса-свет-Николаевна прикатила к Заграйскому около часу ночи, красивая и загадочная, в блестящем черном плаще, с пушкой, как подружка Джеймса Бонда.

- Белова же говорила, что на “мерсе” приехала девушка, а Ивлевой тридцать шесть.

- Поверь моей оперативной интуиции, Геныч, - это была она, - убежденно произнес Владимир. - Крутая телка! Уважа-аю! Ты говоришь - Ивлева стерва, а по моему разумению, стервец - наш терпила Заграйский. А Лариса его капитально пужнула, и вот он покойничек, господин следователь! Но мы с Тимычем в этом вопросе солидарны: что бы мадам Ивлева ни сотворила с Заграйским, - она все сделала по понятиям. Тем более вот. - Опер Вова ткнул в заключение экспертизы. - Дело закрыто, а тайна Ларисы Николаевны останется при ней. При случае я пожму ей руку. Или лучше поцелую. Ручку, - прибавил Владимир Шаповалов, имевший репутацию циника, но признающий, что некоторые дамы заслуживают галантного обхождения.

В субботу Ирина обзвонила членов “Клуба одиноких сердец” и предупредила, что будет дома только к вечеру. Обычно с пятницы по воскресенье подруги приходили к ней в любое время, но сейчас бессменная председательница клуба собиралась навестить в больнице мужа и провести у него почти весь день.

Посмотрев на уличный термометр, она отметила, что похолодало - бабье лето уже закончилось, - и сняла с вешалки плащ. И тут зазвонил телефон.

- Ирка! - услышала она радостный голос своего юного любовника. - А я только что с поезда, к предкам ездил в Таганрог, у меня племянник родился. На месяц раньше срока, но отличный пацан! Я хотел и тебя с собой взять, а твой телефон молчал. Куда ты подевалась?

Ирина молчала, не зная, что ответить. Почему-то ей не хотелось говорить, что она жила несколько дней у бывшего мужа, а потом все свободное время проводила в больнице. Да и не нужны никакие объяснения. Сейчас она была очень рада, что Коля-младший позвонил, и поняла, что соскучилась по этому веселому парню. Хоть Ирина и говорила себе совсем недавно, что нужно забыть все происшедшее в доме Заграйского, но ведь ни уговорами, ни усилием воли не запретишь себе вспоминать, если приятно вспомнить...

- Я даже твоего адреса не знаю, а то бы прикатил, - продолжал Коля-младший. - В понедельник и вторник искал в институте Альку, но так и не встретил, а мне нужно было срочно сорваться. Два дня тебе названивал, не хотел без тебя уезжать, - с легкой обидой произнес он. - А мать прислала телеграмму: “Срочно приезжай”, - ну, я и рванул, думал, что-то случилось, а оказывается, я уже дядька! - В его голосе слышалась радость и гордость. - Я и от предков тебе звонил, хотел телеграмму отбить, да некуда без адреса. Где ты была-то?