Алекс Норк: Замок у моря

— Верно, сэр, это. — Каспер чуть приподнял голову и медленно, кривя губы, добавил: — Не могу вам не сообщить, сэр, Гарри был редкостный негодяй, и это качество только крепло с возрастом.

— Бывает, что не везет и негодяям, — бодро отреагировал Пэро. — Он, видимо, заблудился в темном каменном лабиринте, когда пришел к вам через день за деньгами? И упал в колодец.

— Заблудился, сэр, — с шумным выдохом согласился Каспер и сокрушенно покачал опущенной на грудь головой, — и упал.

Лейтенант тут же повернулся к Пэро и я, перехватив его взгляд, понял, что он ни на секунду не верит в сказанное. Однако в ответ мой знаменитый друг только беспомощно развел руками, что следовало понимать так: «а ведь ничего другого доказать и не удастся».

После этого наступила тишина. Ее прервал Кагерли.

— Выходит, — неуверенно начал он, — мне некого здесь арестовывать. Сэр Джон убил Харди-Конерса и сам наложил на себя руки, а Майкл Холборн скрывается неизвестно где, и только погибший юноша мог указать, где именно следует его искать.

— Боюсь, что этот несчастный не смог бы нам в этом помочь, — негромко возразил Пэро. — Майкл Холборн не допустил бы ошибку в возрасте, понимая, что Каспер способен все разоблачить, значит, не он посылал сюда Харди-Конерса.

— Но кто же тогда это сделал?! — растерянность в голосе Мэтью Уиттона граничила с отчаянием. — И как у этого юноши оказалось письмо от Майкла?

— Вот это и интересно, — спокойно ответил Пэро, и я бы счел такие слова издевательством, если бы не умел отличать его интонаций.

— Позвольте сделать и мне заявление, — неожиданно вмешался Джеральд Холборн. — Прошу вас, лейтенант, зафиксировать его в ваших протоколах. — Он встал и заложил руки за спину. — Я считаю, что по своим нравственным убеждениям мой отец, Джон Холборн, мог убить человека в единственной ситуации, если бы тот сам покушался на его жизнь. И второе, отец никогда не держал в руках револьвер.

Джеральд снова опустился в кресло, а лейтенант беспокойно потер рукой лоб, озадаченно что-то обдумывая.

— Мсье, — он повернулся к Пэро все с тем же беспокойным выражением в лице, — а выстрел, хочу вам напомнить, был сделан с десяти шагов. Не слишком ли рискованно для новичка? Тем более, что ему ничего не мешало подойти вплотную?

Мне показалось, что эти слова застали моего друга врасплох, и я вдруг почувствовал, как вся его версия с участием сэра Джона начинает сыпаться подобно карточному домику. Ведь Пэро упустил еще одно важное обстоятельство: убийство произошло в половине третьего, когда и мы, и Мэтью Уиттон уже должны были приехать с вокзала. А это обязательно помешало бы задуманному. Откуда сэр Джон мог знать, что мы задержимся из-за поломки? Проще говоря, почему нельзя было сделать все на час раньше?

И не успел я додумать эту мысль до конца, как лейтенант Кагерли, принялся излагать ее вслух.

На лице Пэро появилась мрачная складка. Едва дослушав лейтенанта, он поднял вверх руку. Выглядело так, что он не только просит слова, но и просит прощения у публики.

— Да, господа, — со вздохом, произнес он, — увы, я вижу, что совершил ошибку. И очень благодарен вам за ваше честное заявление, мистер Холборн. — Он поклонился Джеральду. — Благодарен не только за то, что вы вывели нас из заблуждения, но и потому, что окончательно развеяли мои сомнения в своей собственной виновности. Это было крайне важно.

Пэро извинительно улыбнулся и развел руками:

— Что делать, господа, мои серые клеточки уже не те, что раньше. Они дали сбой. Однако я рассчитываю на общее снисхождение, ведь это одно из самых сложных расследований, которые мне приходилось вести.

Не зная, что еще к сказанному добавить, он снова с сожалением и несколько неуклюже развел руками.

При всем при том, что дело у моего друга не клеилось, я не был готов к подобному поражению. И видимо, лейтенант Кагерли — тоже. Я, впрочем, тут же подумал, что хуже всего сейчас не нам, а самому Пэро, и повернулся, чтобы приободрить беднягу хотя бы взглядом.

О, боже! На меня смотрели его веселые и уверенные глаза!

Он тут же снова опустил голову и тихо и грустно проговорил:

— С таким преступником мне раньше не приходилось сталкиваться. Необычайно умным и терпеливым. Он растянул свое преступление на два десятилетия. И не оставил ни свидетелей, ни улик. Он все сделал сам: сначала убил лорда Чарльза, потом тонко инсценировал появление Харди-Конерса, его руками убил сэра Джона, а затем, собственными руками, убил самого Харди-Конерса. — Неожиданно в голосе Пэро появились стальные нотки. — Я, кажется, сказал, что он не оставил никаких улик? Конечно же, я оговорился, так не бывает. Почти никаких, а точнее — всего одну!