Анатолий Манаков - На грани фола (Крутые аргументы)

- Нет, ты абсолютно права.

Он поднялся из-за стола, опустился перед ней на колени и стал целовать её руки.

Доселе тихо спавший Крус встал, потянулся и побрел куда-то к себе.

*

Накануне дня Богоявления Джулия вышла к порогу своего дома и оставила там миску с молоком, что, по христианскому поверью, предназначается верблюдам, на которых из южных стран прибывают волхвы.

Алексей этого уже не застал. Прильнув к иллюминатору, он всматривался в старушку Европу, пытаясь разглядеть где-то внизу всякую живность, что стоит на своих двоих или четырех сразу, ползет, скользит, плавает, взмывает в небо и падает вниз, увлеченное силой земного притяжения. С высоты, куда не залетают птицы, не видно было "жизни мышью беготню" и оставалось только гадать, существует ли она вообще. Тишь, гладь, сплошная благодать. И никаких тебе грехов или пороков.

"Ну и плутяга ж ты, полковник, сущий пройда! - подтрунивал Алексей над собой. - А ведь недавно на государственной службе напевал мотивы совсем других песен.

Спору нет, расказенился, ведешь себя пораскованней, чем во времена приснопамятные. Вот только теснят тебя все ещё подозрения, будто призрачна эта твоя свобода. С чего вдруг? Просто на глазах у тебя в твоей родной стране продолжается очередной, ещё один исторической по своей дерзости эксперимент над людьми, под шумок же власть подгребают под себя алчные бестии от политики и бизнеса, которым черти деньги куют.

Да, Россия для тебя - твой дом родной, там ты прожил большую часть своей жизни, однако ближе к концу её обнаружил, что новые хозяева приватизируют это домище, главным образом на себя. И вознамерился ты, без всякой личной выгоды, накрыть медным тазиком их неправедно нажитую богатель. Коли хватит времени, потревожить хочется и "публичных девок" из новоявленного агитпропа, что в ожидании обольстительных льгот мелким бесом перед сильными мира сего рассыпаются или загоняют себя в сети сомнительных сделок, пуская свои душонки по холеным рукам олигархов. Словом, сильно уж захватило тебя желание презирать тех, кто всех презирает.

Мудрецы на Руси неспроста подмечали: "Было бы болото, а черт найдется." Они и сейчас словно напоминают тебе о твоем собственном иезуитстве на поприще проповедничества во времена, когда шеф-поваром пропагандистской кухни подвизался яростный фанатик антиамериканизма (ныне крупнейший реформатор-западник), с бесовской одержимостью стряпавший подслащенную возвышающим идеологическим трепом кормежку. Правда, иногда ты спрашивал себя, стоит ли верить этим лукавым "анчуткам беспятым", что любуются чужой бедой, пасуют перед силой, облапошивают всех кого не лень и с упоением наблюдают за кровавыми разборками, в которых жертвы не они, а кто-то другой. Все было у тебя офицера "теневых войск". Самого же себя, шельму, ты считал, хоть и не очень благочестивым, но всегда готовым признать этическую неприглядность своих средств. Точнее говоря, не столь уж отпетым негодяем по сравнению со многими, кто торговал собою на всех видимых и невидимых панелях мира.

Даже если нужно было забраться на рога к самому дьяволу, ты все равно участвовал и в яростной охоте за чужими государственными секретами. Тут, утешал себя, главное не робей, и греха не будет. Для такой охоты одного животного чутья мало - для неё надо иметь ум дерзкий, проницательный, веселый, как у маститого укротителя диких зверей, который перед выходом на арену пичкает их мясом с транквилизаторами. Желательно также ставить перед собой высокие цели, пусть даже по мере приобретения опыта благие намерения уступают накапливаемым знаниям того, как лучше чувствовать правду и разучиться надеяться на её полную победу над ложью.

Подстать многоопытным страховщикам, познавшим людей всякого рода и звания, разведчики с длительным стажем работы без провала могут посмотреть на кого-то и сразу безошибочно определить, способен ли черт трясти этим человеком как веником. Завзятые ловцы человеческих душ прекрасно знают, что на такой охоте верх одерживает тот, кто "сваливает" вовремя, а уж если остается, то не спешит радоваться или огорчаться сразу, почтительно обходится с разумной необходимостью и умеет использовать её в своих интересах. В результате такого познания на практике законов древней тайной науки, начинаешь все меньше сомневаться, кто есть твой главный противник, и ещё больше веришь в жизнь похожую на маскарад, где святые угодники тихо бродят в толпе стяжателей, прелюбодеев и юродивых, среди которых затерялся и твой коварнейший недруг - ты сам.