Владимир Колычев - Хуже не будет

А может, все-таки это галлюцинация? Не может быть так тихо, когда в классе появляется новичок. Тот же Костя обязательно вставил бы свои пять копеек. Но Солодков молчит, опустив голову… Но тот же Юра Хмелев, самый здоровый парень в классе, задира и лоботряс, тупо пялится на Кирилла. И не слышно его знаменитого «что за дела?». Может, потому что новичок произвел на него впечатление? Кирилл на полголовы ниже Юры и в плечах значительно у ́же, но выглядел он при этом очень внушительно. При внешней улыбчивости в нем чувствовалась внутренняя жесткость, грубость и заматерелость. На поверхности глаз – чугунная прочность, а в глубине – огонь доменной печи. Движения мягкие, но при этом уверенные и стремительные…

Место в первом ряду сразу возле учительского стола считалось, мягко говоря, непрестижным. Возможно, Кирилл этого не знал, а может, ему было все равно, где сидеть. Казалось, такие мелочи, как школьные условности, выше него… А ведь действительно так казалось. И, похоже, не только Инге. Весь класс завороженно смотрел на новичка, но никто не решился осудить его уничижительным «У-у-у!». Кирилл выглядел на двадцать лет и держался как взрослый и, главное, настоящий мужчина. Легко держался и непринужденно…

И даже Анжела внутренне завибрировала, разглядев его как следует. Подошла к нему, недопустимо низко склонилась, едва не касаясь завитками своих волос его уха, что-то сказала ему. Он тихонько ей ответил, говорил долго, минуты две. Анжела слушала его, не разгибаясь. Но вот Анжела что-то шепнула ему, и он пересел на соседний стул, освободив для нее место.

Клац!.. Инга вздрогнула от звука, который сама же и произвела. Это ручка сломалась в ее пальцах, перед самым носом. От нервного напряжения и не заметила, как перегнула ее…

Костя заметил, что она осталась без авторучки, полез в свою сумку, нашел замену, протянул ей. Хотел угодить, но не вышло. Инга взяла ручку, но благодарить не стала. Напротив, мысленно послала его к черту.

Ведь она тоже сидела в первом ряду, за третьим с начала столом. Если бы Костя не подсел к ней сегодня, место справа от нее оказалось бы свободным. И тогда бы Кирилл сел рядом с ней. И она бы сейчас разговаривала с ним, а не Анжела. Учительница называется! Ведет себя как та сучка, учуявшая кобеля. А сидит как! Задницу в промежуток между спинкой и сиденьем стула впихнула, спину дугой выгнула, чтобы соблазнительную линию создать. Что-то шепчет на ухо Кириллу, бесстыдно касаясь его плечом. И он ей что-то тихонько говорит. Правая рука у него раскрепощена, и он, кажется, не прочь обнять Анжелу за талию, чего она только и ждет…

– Встреча с резидентом? – оглушив саму себя, резко спросила Инга. – Юстас передает Алексу или наоборот?

Костя, казалось, этого только и ждал. Кончиком своей авторучки он принялся настукивать азбуку Морзе по столу, голосом изображая попискивание рации.

Тут же подключился и Вася Долголес:

– Туу-ту-ту-туу-ту… Грибова потеряла девственность… Ту-туу-ту-ту… А девственность потеряла Панарину…

Бум!.. Бум!.. Ирка Грибова треснула его учебником с одной стороны, Лиза Панарина – с другой.

Класс загудел, как разбуженный улей. Но Анжела не была бы учительницей, если бы не попыталась исправить ситуацию.

– Золотарева! – встав у доски, звонко выстрелила она. – Солодков!.. Долголес!..

Костя даже не шелохнулся. Вася заерзал на пятой точке опоры, но, глянув на Ингу, остался на месте. А ведь хотел подняться, чтобы Анжелу не злить. С английским у него всегда было плохо, и ссориться с ней он не очень хотел.

– Что Золотарева?

Выждав момент, с чувством собственного достоинства Инга поднялась со своего места. Только тогда оторвался от стула Костя. Опередив его, вытянулся в струнку и Вася.

Инга могла бы остаться на месте, и Анжела ничего бы с ней не сделала. С английским у нее без проблем, так что за хорошие оценки можно не беспокоиться. И время сейчас не то, чтобы выдергивать учеников из-за столов, как будто они какие-то солдаты. Сейчас все решает добрая воля: уважаешь учительницу – поднимешься, нет – мысленно пошлешь ее куда подальше и останешься сидеть. Пусть тогда хоть директору жалуется, хоть в РОНО, все равно ничего, кроме пустого сотрясения воздуха, не будет.

Но Инга поднялась со своего места. И все из-за Кирилла. Ей хотелось, чтобы он ее заметил… Но сама она при этом на него даже не глянула. Чтобы не задавался… В душе приятно звенела лирическая струна. Кирилл рядом с ней, через какую-то одну парту, и она еще успеет на него наглядеться… Неужели все это не сон?