Леонид Перов - Похитители автомобилей. Записки следователя

— Водичкой угостите с дороги, если ничего другого не найдется.

— Пожалуйста, пожалуйста, — смущенно лепетала Буцан, стараясь проскочить в дом первой. — Только дайте прибрать немного, а то перед такими гостями неловко.

— Ничего, ничего, мы вас извиним.

Когда пришли понятые, я начал обыск. Хозяйка пробовала возмущаться, но потом затихла и с напряжением следила за каждым моим шагом. Когда я миновал угол, в котором висели иконы, Буцан, как мне показалось, стала немножко спокойнее. Я специально не посмотрел на иконы.

«Интересно, неужели снова ошибся? — думал я. — День сплошных ошибок. Кошмар какой-то. Часы должны быть за иконой».

Только осмотрев всю комнату, я снова вернулся к этому углу.

— Вы же там смотрели! — вырвалось у Буцан.

— Ничего, посмотрим еще раз.

Так и есть! Я вытащил небольшой узелочек. За столом плакала хозяйка.

Обратно ехали веселее. Григорий разговорился. Он рассказывал о своей жене, о работе. Расставаясь, я подал ему руку.

— Ты сегодня сделал первый шаг по пути к дому. Постарайся пройти этот путь быстрее.

— Спасибо вам за то, что поверили. Знаете, мне теперь как-то легче.

В кабинете на столе лежала записка:

«Аркадий, твоих свидетелей допросил. Протоколы в правом ящике».

План на день был выполнен. Можно ехать домой.

В электричке я еще раз перебрал события дня. Хорошо, что не сорвался. Может, теперь парень действительно станет на правильный путь. Жаль, опоздал на купание сына.

За окном тянулись темные ряды елей. Редкие фонари на полустанках кивали поезду, торопившемуся в город.

Звонок настойчиво приглашал зрителей занять свои места. Тамара Павловна очень хорошо представляла себе картину, которая повторялась каждый вечер. Пестрая людская масса шумно, как река, заполняет проходы и, разбегаясь на мелкие ручейки, поглощается секторами. Хлопают откидные сиденья кресел. Девушки в белых халатах с переменным успехом предлагают мороженое в вафельных стаканчиках. Воздух наполнен гомоном жизнерадостной весенней ярмарки.

Вот появляются оркестранты. В темных брюках и белых рубашках без галстуков, с расстегнутыми воротничками, они придают помещению обжитой, домашний вид, словно играют не в цирке, а на небольшом семейном празднике.

Бодрый марш напомнил Тамаре Павловне о раз и навсегда заведенном порядке. Представление начинается парадом участников программы. Она сбросила халат, несколько раз повернулась перед зеркалом и, убедившись, что костюм в порядке, вышла из комнаты.

Несмотря на будничный день, цирк был полон. Ведущий громким, хорошо поставленным голосом в неестественно восторженной манере читал приветственное стихотворение. Обойдя арену, артисты разбрелись в ожидании своего выхода. Тамара Павловна Аверская вернулась к себе.

Этот час перед выступлением она привыкла проводить в уединении, внутренне подготавливая себя к трудному номеру.

Полет под куполом цирка считался коронным номером программы. Когда гас свет и сухая барабанная дробь леденила нервы, цирк цепенел от страха и ожидания. Луч прожектора выхватывал только Тамару, стоящую на ракете. Аверский висел под ракетой и в темноте не был виден. Она неожиданно бросалась вниз. Все понимали, что это всего лишь цирковой трюк, и тем не менее в этот момент в зале всегда раздавался чей-то испуганный возглас. Неслышно раскручивались невидимые шелковые тросы, соединявшие ее с Олегом. Луч прожектора сопровождал легкую, как птица, женщину, которая неслась над самой ареной...

Тамара Павловна села за столик и уставилась в зеркало. В дверь постучали.

— Войдите, — разрешила Аверская, не поворачивая головы.

В зеркало было видно, как в открывшуюся дверь вошел Олег. Круглое полнеющее лицо улыбалось. Неизменные темно-синие брюки и белая шерстяная рубашка с коротким рукавом, туго обтягивающим его огромные рельефные бицепсы.

Тамара поднялась и подала ему руку. Олег прикоснулся к ней губами и мягко, но настойчиво сказал:

— Пора.

Волнение, обычное перед выступлением, не пугало ее. Она знала, что за ним последует состояние собранности, которое позволит выполнить упражнение легко и непринужденно. Она улыбнулась чему-то своему, затаенному, мягко освободила руку и вышла в коридор.

На манеже заканчивали выступление Виктория и Валентина Костюковы. В бледно-зеленых открытых купальниках, задрапированных легкой прозрачной тканью, и черных чулках, они медленно передвигались по кругу, жонглируя булавами. Черные чулки удачно подчеркивали длинные стройные ноги юной Валентины. Хорошо зная, какое впечатление она производит, девушка все время, пока старшая сестра работала с предметами, томно прохаживалась вдоль барьера, стараясь в каждом движении передать все очарование молодого гибкого тела.