Владимир Шитов - Собор без крестов

Алик, плохо знавший русский язык, полностью смысл сказанного не уяснил, но понял, что Душман не хочет идти ему навстречу.

— Ты туман не напускай, а говори прямо, делишься со мной добычей или нет?

— Так ты меня не понял! — искренне удивился Душман. — Ну что же, придется пояснить. Вали от меня, пока трамваи ходят, а о нашем торге сегодня будут знать все авторитеты стольного града, чтобы с таким говном, как ты, больше не садились за стол, — заключил свой монолог Душман, пряча пистолет за пояс, увидев вошедшее в зал свое подкрепление.

Такого оскорбления Алик потерпеть не мог. Он набросился на Душмана с кулаками, но что он мог противопоставить бывшему десантнику, наткнувшись на мешок с кулаками? Несколькими отработанными ударами Душман сокрушил его активность и, посадив Алика на стул, спросил:

— Ну и как дальше поступим? Будем воевать или, может, наш конфликт вынести на воровской суд? Учти, я на все согласен. — Положив руку на грудь, он пошутил: — Как Васин.

Алик на его слова ничего не ответил, а, набычившись, молча сидел на стуле. Покидая его, Душман пренебрежительно бросил:

— Я тебе не корова и никогда не буду наживкой, мною ты всегда подавишься.

— Посмотрим сегодня вечером, кто из нас будет смеяться, — пробурчал ему Алик.

— Только не ты, сранье, — бросил ему, уходя, Душман.

Какой разговор состоялся между двумя другими противоборствующими сторонами, Душман не слышал, но со стороны кавказцев агрессивных выпадов не было. Его же сторонники в драку не лезли, так как не было команды, а они видели, что их шеф себя в обиду не дал, а его победа в драке автоматически распространялась на них.

Материальные дела банды Душмана процветали потому, что его «быки», обнаглев в поборах клиентов, выглядели как кучка хорошо выдрессированных борзых, готовых по первой команде своего хозяина броситься на дичь, но не мешающие ему там, где он в их помощи не нуждался.

Покинув ресторан, Душман с двумя своими приближенными объехал авторитетов наиболее влиятельных группировок и сообщил им о своем конфликте с Аликом и о его домогательствах.

Все авторитеты были возмущены хамством Алика, одобрили поведение Душмана, пообещав ему свою поддержку в возможном осложнении.

Наступивший вечер стал черным для сторонников Алика: их били и гнали из всех злачных мест, где они были завсегдатаями.

Когда же Алик вздумал обратиться к авторитетам за поддержкой, то с их стороны увидел отчуждение и враждебность.

Один из них по кличке Кацап, выслушав его, сказал:

— Чего ты дергаешься и ищешь у нас защиты, если сам нашкодил, как шелудивый кот? Ты поперся не в свою вотчину, к тому же стал тянуть мазу за того, кто не должен был к тебе обращаться, а ты не должен был подписываться. И кто тебе давал право с помощью кодлы навязывать свой интерес Душману? Почему о своем желании поговорить с ним ты не сказал заранее?

— Так он не хотел со мной говорить, — возмутился Алик.

— Теперь я вижу, что он правильно сделал, поступив так.

— Вы его поддерживаете потому, что он русский, — обиженно пробурчал Алик. Такой довод часто положительно срабатывал у него в милиции.

Кацап влепил ему пощечину, на которую Алик ответить не посмел, так как телохранители Кацапа стоптали бы его в порошок.

Влепив пощечину, Кацап зло выдавил:

— О том, что ты дятел, я понял, но что до такой степени, не думал. Мотай отсюда куда-нибудь в глубинку, там дурака сразу не поймут. А чтобы у него не было желания в столице отсидеться, выкиньте его от меня так, чтобы он носом землю пропахал, — сказал он своим подручным.

— Может быть, не стоит? — произнес один ранее выпивавший с Аликом и считавшийся его дружком.

— Он оскорбил наш братский союз, так и не поняв своей вины, — пояснил ему Кацап, а потом вновь потребовал: — Делайте, что я сказал.

Подвергнутый такому унизительному наказанию, Алик вместе с несколькими своими прихлебателями моментально исчез из города, где его потом никогда не видели.

Вот так смелый, энергичный, вроде бы и не глупый Алик, сколотивший боеспособную группировку, сумевшую себя показать в нескольких удачных операциях, развалил ее, унизив и опозорив себя лишь по той причине, что пренебрег воровским законом, уверившись в своей силе, которой на поверку оказалось недостаточно.

Водители автомобилей требовались во многие предприятия и организации, но Виктору нужна была работа не как необходимый источник существования, а для того, чтобы со стороны капитана милиции Малышева к нему не было претензий.