Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

— Пластмассовый ялик, двадцатисильный подвесной мотор.

— Ну вот. Стало быть, за короткий срок ты мог отъехать довольно далеко. Мог где-то подобрать ее и привезти в Грютботн. Я не очень верю показаниям людей, которые абсолютно уверены в своей правоте. По-моему, сплетницы в Грютботне могли и ошибиться. В принципе ты мог незаметно высадить на берег Марго. Другие варианты слишком маловероятны. И в таком случае…

Педер медленно покачал головой.

Один черт знает, чего ты добиваешься, Антонио, — произнес он задумчиво. — Уж больно ты старался убедить меня взять на себя ответственность за неродившегося отпрыска Марго.

Глядя в черные колодцы его глаз, нельзя было угадать, что у него на уме.

Когда я спустя два часа вышел из кафе, человек в сером костюме уже исчез. Но на всем пути через город и вверх на холмы мне казалось, что за мной следует светлый «опель». И когда я, обогнув дом 5 А, свернул на улицу Оскара Вистинга, то отчетливо увидел чей-то неподвижный силуэт за рулем темной «тоёты», стоящей метрах в двадцати — тридцати выше по склону.

А может быть, это был всего-навсего подголовник.

Войдя к себе, я запер дверь и проверил, что цепочка хорошо привинчена. Прежде чем зажигать свет, постарался задернуть все шторы и надежно запереть все окна.

В ту ночь мне плохо спалось.

Это воскресное утро вроде бы ничем не отличалось от всех предыдущих. Соборные колокола звонили к литургии, на дороги и тропы лесного массива вышли любители свежего воздуха и упругие физкультурники, в гаванях готовили к сезону малые суда, на садовых участках в дачных поселках полным ходом развернулись весенние работы, вдоль набережной Ниды прогуливались пенсионеры и супружеские пары с детскими колясками. В лучах ласкового майского солнца Трондхейм производил самое идиллическое впечатление, и когда я, пересекая улицу Эльгсетер около Союза студентов, поглядел налево, в сторону моста, там ничто не напоминало о трагедии, не далее как во вторник потрясшей основы города, который столько раз бывал центром великих исторических событий в маленькой стране на краю света. Как будто все оставалось по-старому, словно ничего не произошло. Любители бега трусцой, владельцы яхт и гуляющие пенсионеры не изменили своим привычкам, точно забыв, что пятью днями раньше на этом мосту трое погибли и четверо были тяжело ранены. Точно мимо их сознания прошло, что в ночь на пятницу была зверски убита молодая девушка. Город жил своей жизнью, как будет жить всегда, пока остается камень на камне.

Однако под камнем основанием этого города в устье Ниды служила всего лишь крайне зыбкая песчаная отмель, а строить на песке не всегда разумно, если верить древнему мудрецу.

Я тоже посвятил это воскресное утро тому, чем занимался всегда, если не дежурил в ночь на воскресенье, — бегу трусцой. Так что на первый взгляд не было особой разницы между мной и остальными жителями Трондхейма, пытающимися жить как жили, несмотря на грубое посягательство, которому подверглись здешние безмятежные будни. Однако видимость еще не вся действительность.

Взять хотя бы такой факт: по воскресным улицам разъезжало небывалое число бело-черных «вольво» с надписью: «ПОЛИЦИЯ».

Или такой: очень уж многие из тех, кто в это воскресенье прогуливался по улицам Трондхейма, особенно в центре, были оснащены маленькими черными переносными радиостанциями, которые время от времени что-то коротко изрекали металлическим голосом.

И еще: в обычное воскресенье смуглый любитель бега трусцой, который в эту минуту пересекал улицу Эльгсетер, избрал бы совсем другой маршрут, на другой окраине. И при нормальных обстоятельствах проходящие автомашины интересовали бы его лишь в той мере, в какой требовалось соблюдать осторожность, пересекая проезжую часть. Сегодня же он впивался взглядом в каждое транспортное средство: не смотрят ли оттуда на него более внимательно, чем это естественно при виде случайного пешехода?

У меня были все основания держать ухо востро.

Когда я неспешной трусцой покинул улицу Оскара Вистинга, машина стояла там же, что накануне вечером.

Коричневая, с металлическим отливом, «тоёта-карина». Теперь, при дневном свете, я отчетливо различил мужчину за рулем. Он нисколько не походил на человека в сером костюме. Зато сильно смахивал на моего школьного преподавателя физики. Такие же белесые волосы, такое же исхудалое лицо, словно у малярика со стажем.

Добежав до парка Ила, я уже не сомневался, что он следит за мной.