Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

Шэннон пришла в кормовую часть каюты, когда я раскладывал бутерброды на тарелке. На ней было голубое ситцевое платье и сандалии на босу ногу. Волосы она собрала в пучок на затылке, но было видно, что они еще слегка влажные. Они не блестели так, как раньше морская вода вообще плохо действует на волосы. Косметики на ней никакой не было.

Она подошла и встала рядом. Мы оба чувствовали смущение, и это разделяло нас, как стена.

— Как ты! Получше? — спросил я. Она кивнула.

— Получше. И притом я ужасно проголодалась.

Она взглянула мимо меня на трап. С кокпита нас было не видно, разве что они подошли к самому трапу. Сквозь открытый люк светило солнце, образуя огромный «зайчик», скользивший туда-сюда по полу каюты в такт качке.

Она серьезно посмотрела на меня и сказала, едва шевеля губами:

— Ты замечательный. Спасибо за понимание. — Потом добавила громче: — Тебе помочь отнести корм зверям?

— Да, пожалуйста, — ответил я и протянул тарелку с бутербродами. — Неси бутерброды, а я захвачу кофе и чашки.

Мы поднялись на кокпит. Баркли стоял, на руле, а Барфилд, вытянув ноги, нежился на солнце, сидя на скамье с левого борта.

— Опять купаться, солнышко? — спросил он.

Она коротко взглянула на него с выражением, с каким женщины обычно смотрят на дождевых червей. Потом села на правую скамью, поставив тарелку с бутербродами себе на колени.

Баркли холодно улыбнулся.

— Надеюсь, вы пришли в себя.

Она кивнула.

— Да, спасибо.

Он поманил меня рукой:

— Постойте немного на руле, Мэннинг.

Я поставил кофейник на палубу, тут же на кокпите, и пошел на корму. Он скользнул мимо меня, и я взял руль. Солнце уже клонилось к закату, ветер совсем ослабел, так что едва наполнял паруса. Баркли сел с подветренной стороны, рядом с Барфилдом, и взял с тарелки бутерброд. Ветер шевелил его русые волосы, одна прядь упала на лоб. В этот момент он походил на молодого поэта, если только отрешиться от оттопыренных тяжелыми пистолетами карманов и смертельного холода в глазах.

Он взглянул на меня, потом на Шэннон.

— Если вы соблаговолите прислушаться к моим словам, мне не придется повторять то, что я намерен сейчас сказать. До ближайшей суши по крайней мере пятьдесят миль. Поэтому всякие дальнейшие попытки добраться до берега вплавь бесполезны. Я выбросил за борт весла от ялика, так что на нем вам тоже не уплыть. При любых попытках изменить существующее положение будет применено оружие.

Он замолчал. Барфилд наклонился вперед, чтобы взять бутерброд с тарелки, стоящей у Шэннон на коленях. При этом он потрепал ее по колену. Она наградила его полным холодного презрения взглядом.

— Слушай, слушай, детка, что говорит умный дядя, — сказал он.

— Вы слушаете, миссис Маколи? — холодно осведомился Баркли. — Я обращаюсь в первую очередь к вам. Именно против вас будут применено оружие, если Мэннинг попробует не послушаться.

Шэннон держалась великолепно. Поворачивается, спокойно глядит на него.

— Я слышала, что вы сказали, — говорит. — Но вам ни к чему стараться произвести на меня впечатление. Вы, должно быть, забыли, что я уже видела вас в деле?

Он пожал плечами.

— Раз так, давайте приступим к делу. Ваш муж сказал вам, где упал его самолет. Хотелось бы, чтобы вы передали нам его рассказ, слово в слово.

— Конечно, передам, — ответила она. — Почему не передать? Непонятно только, зачем вам понадобилось тащить меня в такую даль, чтобы задать столь простой вопрос.

— Думаю, ответ ясен, — сказал он. — Рассказывайте, рассказывайте…

— Хорошо. Он сказал, что добрался до рифа Скорпион вечером, незадолго до захода солнца. Он слегка изменил курс, чтобы достичь побережья Флориды севернее Форт-Майерса. Через несколько минут начал барахлить правый мотор. Потом загорелся. Потушить огонь он не мог и знал, что крушение неизбежно. За минуту-две перед тем он заметил внизу риф или отмель и попытался вернуться туда, чтобы приводниться с подветренной стороны: там волна меньше. Но ему это не удалось. Самолет упал к востоку от этого рифа или отмели на расстоянии примерно двух миль. Он успел только выбраться на крыло и спустить на воду спасательный плот. Как вы, вероятно, знаете, он совсем не умел плавать.

— Но почему он не взял алмазы с собой?

— Он убрал ящичек с алмазами в шкаф на случай болтанки. Шкаф был в хвостовой части, которая сразу ушла под воду.

— А что стало с другим человеком, который был в самолете, с водолазом?

Это был единственный момент во всей этой истории, который причинял ей боль. С минуту она колебалась. По выражению ее глаз было видно, что ей тошно об этом говорить.