Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

Иначе бы сразу пристрелил меня, не пускаясь ни в какие разговоры.

Я обернулся. В лицо мне ударил свет, и другой голос, который я узнал бы из тысячи, интеллигентно произнес с оттенком усталости:

— По-моему, вы слишком увлекаетесь сексом.

В голове у меня одновременно промелькнули две мысли. Первая: они не слышали нашего разговора и ничего не заподозрили. Она среагировала так быстро, что они застали нас целующимися, а от парочки, сидящей в припаркованной машине на пляже, ничего другого и не ждут. Это хорошо.

Но тут до меня дошло такое, что я почувствовал, как почва уходит у меня из-под ног. Они светили прямо мне в лицо. Чтобы не увидеть синяков и ссадин, оставленных коротышкой, им надо быть слепыми.

Тут я попал в точку.

— Н-н-да-а, — вновь раздался откуда-то из темноты голос Баркли. — Вот, значит, куда он пошел.

Я не ответил. Волосы у меня на голове встали дыбом.

— Он приходил навестить вас. Так ведь?

— Кто? — спросил я, просто так, чтобы потянуть время. — О ком вы говорите?

— Не надо быть таким, извините за выражение, тупым. О парне, которому вы врезали на озере.

Если все отрицать, они все равно мне не поверят и, когда станет ясно, что он пропал, пойдут и расспросят сторожа. Тогда обнаружится, что я что-то с ним сделал. Есть другой вариант, получше: изображать из себя придурковатого болтуна и признать, что он приходил. Шансов немного, но больше, чем если бы я стал запираться.

— А, вы об этом, — говорю. — Да уж. Думаю, вы еще не видели его рожи? И это еще не все. Если не будете держать его подальше от меня, в другой раз он еще не таким красивым окажется.

— А где он сейчас?

— Откуда я знаю. Он меня в свои планы не посвящал. Это был кошмар какой-то. Я жутко боялся и играл свою роль без всякого апломба. Говорить я старался, как Майк Хаммер, ни к кому конкретно не обращаясь. Свет по-прежнему бил мне в лицо, а остальная часть вселенной была погружена в темноту.

— Ладно, неважно, — сказал он. — Но нам надо утрясти одно дело. Я считаю, что вам, Мэннинг, следует уехать из города, причем немедленно. Ваши встречи с миссис Маколи на природе становятся для нас утомительны. Мы уже дважды зря проездили. Выходите из машины.

Мне не хотелось, но я вышел. Закрывая дверцу, я услышал ее частое, неровное дыхание.

— Нет. Нет. Нет…

Работали они эффективно, хладнокровно и профессионально. Никто не произнес ни слова. Никто не возбудился. Я даже не знаю точно, сколько их было. Я увидел темную тень и попытался ударить: надо же было что-то делать. И сразу получил дубинкой по предплечью. Рука безвольно повисла, как колбаса, нашпигованная болью. Они завели мне руки за спину, наклонили меня назад и принялись бить в живот. Сначала я старался напрягать мышцы живота в такт ударам: бац — замах, бац — замах, но через некоторое время у меня и на это не было сил. Я услышал, как она что-то крикнула и открыла дверцу машины. Потом кто-то толкнул ее, и она упала. Все это, казалось, происходило далеко-далеко.

Когда они меня наконец отпустили, ноги у меня подогнулись, и я упал вперед, лицом вниз. В голове у меня ревел ветер, рот был полон песка.

Я попытался перевернуться на спину. Она стояла на коленях рядом со мной, стараясь помочь.

— Зверье… Мерзкое, отвратительное зверье… — Голос ее прервался.

Когда мне удалось сесть, я подался назад и привалился к машине, ждал, пока пройдет дурнота. Правая рука у меня совершенно онемела, только выше локтя поселилась острая боль. Кистью было не шевельнуть. Я принялся тереть ее левой рукой. Шэннон села на песок рядом со мной, осторожно взяла мою больную руку и стала ее массировать.

— Мне жаль, Билл, — сказала она. — Мне ужасно жаль.

— Все в порядке, — отозвался я.

Я вцепился левой рукой в землю, и между пальцами у меня побежал песок. Разжал руку и снова сжал ее. Потом сглотнул, чувствуя металлический привкус во рту. Еще один глубокий вдох, и дрожь по большей части прошла.

— С этим ничего не поделаешь. С вами все в порядке?

— Да, — говорит. — Я просто упала.

Через минуту мы вернулись в машину. Она прикурила для меня сигарету. Я курил, держа сигарету левой рукой, а сам все пытался как-то справиться с онемением правой. Позади нас слышался размеренный шум прибоя. Эти ублюдки растворились в ночи так же быстро, как появились. Показали мне, кто есть кто, и удалились. Им не надо было оставаться тут для того, чтобы я понял, что случится, если они снова меня поймают. И так все ясно. А всего через несколько часов они начнут гадать, что случилось с коротышкой. И придут расспросить меня об этом.