Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

Наступила тишина.

Но ненадолго.

Не скажу точно, что именно произошло. Может быть, Бьёрн Муэн двинул ружье в мою сторону. Я увидел только, что Аксель Брехейм сделал ногой выпад, которому мог бы позавидовать чемпион мира по карате. Ружье ударилось в верхнюю притолоку и выстрелило одновременно обоими стволами, так что искры полетели. Затем послышался перестук рикошетирующей дроби на крыше «мерседеса».

В дверях гаража колыхались силуэты Брехейма и Бьёрна. Один подался обратно после прыжка, другого отбросила назад сильная отдача.

Бьёрн Муэн первым восстановил равновесие. Я рванулся вперед, но он уже успел въехать ногой в пах Акселю Брехейму, так что тот сложился пополам и упал на колени. Я видел, как взмывает в воздух ружье, видел, как стволы опускаются на мою голову, и поднял инстинктивно руку для защиты.

Не ту руку.

Удар пришелся по левому предплечью, и я смог убедиться, что в моем организме не осталось ни капли обезболивающих средств.

Сквозь рой падающих звезд я рассмотрел, как ружье снова взлетает вверх для сокрушительного удара по голове Брехейма.

Последняя звезда погасла, осталась только черная дыра.

Все обещало спокойную ночь. У нас было ровно три постояльца. Уроженец Кристиансанна — проповедник с восковым лицом, в сером костюме и черных носках, с гитарой в черном пластиковом футляре. Кривоногий, загорелый, гладко выбритый островитянин, благоухающий туалетной водой. И Аксель Брехейм.

Больше никого.

В полночь явился первый и сразу удалился в свой номер. Он завершил двухнедельное евангелическое турне на дальних островах и вернулся в Трондхейм лишь на сутки, перед тем как следовать дальше для спасения заблудших овец.

В четверть первого пришел гость с острова Фрэй. Пришел не один. Я отпер дверь, но впустил только его. Женщина осторожно попятилась, предчувствуя, что я скажу. Длинная, худая, завитки волосы щедро крашены хной, грим на лице, как у клоуна в цирке, возраст на вид близкий к пенсионному. Хотя я-то знал, что ей нет тридцати пяти.

Доставившее их такси исчезло в конце улицы Шульца.

Я кивнул женщине.

— Извини, Марианна. Правила тебе известны.

Она пожала плечами. Островитянин уставился на меня мутными глазами.

— Хочешь провести ее, — сказал я, — плати за двойной номер.

Он препирался со мной минут пять, прежде чем заметил, что женщина тихо удалилась. Я шагнул в сторону, пропуская его внутрь. И проводил глазами спину, поднимающуюся по лестнице на четвертый этаж.

Меня ничуть не удивило бы, спустись он завтра утром с заявлением, что у него пропал бумажник. Но к тому времени моя смена давно кончится.

Только я достал прочитанного до середины «Беглеца» Акселя Сандемусе, как в стеклянную дверь постучался костяшками пальцев Аксель Брехейм, Я впустил его. Дыхание старшего инспектора, когда он открыл рот, чтобы попросить ключ от номера 302, красноречиво свидетельствовало о многочасовом пребывании в ресторане. Много часов, и не одна чашка кофе.

Взяв ключ, он побрел к лифту. Нажал кнопку.

— Странно, — сказал я, — всего полчаса назад он был в полном порядке.

Аксель Брехейм повернулся ко мне.

— Да что ты говоришь, — сухо произнес он. Подошел к стойке.

— Слышь, в этой лавке нельзя получить чашку кофе? Или две…

Он провел ладонью по забинтованной голове.

— Врач велел мне ближайшие две недели воздерживаться от алкоголя.

Я достал кофейник и две чашки. Сел вместе с ним на диван в углу.

— Я угощаю, — сказал я, наливая ему и себе.

Отчего не позволить себе такой жест. Тридцать-сорок бутылок пива, купленных за последние две недели старшим инспектором Брехеймом, принесли мне чистый доход. Лично мне, а не владельцу гостиницы. За последний год я взял за правило держать в холодильнике некоторый запас. Купленный в универсаме по обычной розничной цене. Когда затем продаешь пиво постояльцам по двадцать четыре кроны бутылка, выходит вполне приличная прибавка к жалованью.

— Будь здоров! — сказал я, поднимая чашку. Брехейм указал кивком на мою левую руку в гипсе.

— Я думал, ты на бюллетене, — сказал он.

— А я думал, ты в морге, — отозвался я.

— Четырех дней на больничной койке хватает с лихвой, — ответил он. — Когда лежишь пластом в больнице, так и кажется, что тебя уже засасывает ил.

Он скривился, ощутив языком кофейную горечь.

— Ты поладил со своим приятелем? — спросил Аксель Брехейм. — Кажется, ему не очень понравилось, что его подозревали в убийстве.