Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

На втором этаже было четыре дверных звонка; рядом с каждым — клочок картона с фамилией квартиранта. На одном из них значилось: «Ульф Халлдал». Кристина отперла, не нажимая на звонок.

Мы вошли в длинный коридор. Справа — гардероб. В прихожую выходило шесть дверей, одну из них украшала пластмассовая фигурка мальчика, писающего в горшок.

Кристина остановилась перед второй дверью слева. Отперла третьим ключом.

Во второй раз за эти сутки я стоял в комнате умершего человека. Но только это объединяло жилища двух убитых молодых людей. Накануне меня окружали голые стены, пахло мылом, комната была хорошо проветрена, и за большими окнами светило солнце. Здесь же было темно и глухо; постельное белье, шторы, мебель и стены пропитаны запахом сотен выкуренных пачек дешевых сигарет. И если квартира Бенте была очищена от всех следов ее проживания, то эта комната выглядела в точности такой, какой ее оставил Ульф Халлдал в день своей смерти.

Кристина села на неубранный диван. Она побледнела. С потухшими глазами провела рукой по смятой подушке.

Я медленно повернулся на триста шестьдесят градусов. Когда-то и я снимал такую каморку. Девять квадратных метров. На такой площади взрослому человеку надлежит разместить все, чем он пожелает украсить свое существование. Развивать свои интересы. Предаваться любви. Одним словом — жить.

У Ульфа Халлдала было два главных увлечения. Автомобили и музыка. О первом говорили подробная схема конструкции «мерседеса» и плакат с рекламой «Формулы 1». Стереосистема, набор пластинок, красочные плакаты и гитара в углу свидетельствовали, что живший тут некогда человек немалую часть своих доходов тратил на музыку.

Я сел за маленький письменный стол. На нем царил удививший меня порядок. Зато в верхнем из двух ящиков — полный хаос. Сквозь груду письменных принадлежностей, квитанций, щеток для чистки пластинок и проводов я докопался до самого дна. Наиболее интересной из моих находок оказалась памятная книжка за прошлый год. Я полистал ее. В этой книжке Ульф Халлдал записывал свои задания. Писал по-детски большими буквами:

22.30 — ЗАБРАТЬ М. М. В ВЯРНЕСЕ.

13.20 — ОТВЕЗТИ М. М. НА ВЕРХНЮЮ АЛЛЕЮ.

02.00 — ЗАБРАТЬ М, М. НА УЛИЦЕ СВЕРРЕ, 1.

Я открыл листок за 15 июля, пятница.

Большие буквы сообщали, что всю эту неделю Ульф Халлдал был в отпуске. В воскресенье он записал:

18.00 — ЗАБРАТЬ М. М. В ОФЬОРДЕ. ЧЕРТ!

Я вернул книжку на место и выдвинул второй ящик. Сверху лежал деловой конверт стандартного формата, какие продаются тысячами. На машинке написано: «УЛЬФ ХАЛЛДАЛ». Конверт был небрежно вскрыт нетерпеливыми руками. Осторожно пощупав его, я обнаружил, что внутри лежит пачка каких-то бумаг.

Я передал конверт Кристине. Она сунула пальцы внутрь и извлекла тысячные ассигнации. Пересчитала их. Ровно десять. Вопросительно посмотрела на меня.

Я объяснил ей, почему рассчитывал найти нечто в этом роде.

У меня заведено никогда не посещать два раза подряд одно и то же кафе или тот же ресторан. Обычно я чередую их так, что между визитами проходит не меньше четырех-пяти недель. Поэтому второе за шесть дней посещение «Трубадура» было серьезным нарушением распорядка.

У этого ресторана своя особая атмосфера. В том смысле, что, даже когда он только что открылся и все помещения провентилированы, ты единственный посетитель и сидишь за столиком ровно столько, сколько требуется, чтобы выпить чашечку кофе, все равно, придя домой, необходимо раздеться и развесить одежду для выветривания.

Среди постоянных клиентов выделяются две группы. Первую составляет авангард культурного общества: студенты Академии художеств и профессиональные художники, музыканты и полупрофессиональные исполнители во всех жанрах, от симфонической музыки до рока, писатели и журналисты, наконец, артисты Тренделагского театра. Вторую группу объединяет интерес к не столь изысканной норвежской форме культуры — потребления спиртного. Общее для обеих групп то, что «Трубадур» привлекает их довольно редкой особенностью: здесь можно занимать место за столиком, ограничиваясь потреблением жидких калорий.

Семнадцатого мая, после официальных мероприятий, характер ресторанной жизни изменяется. На несколько часов все предприятия общественного питания занимают родители в сопровождении своих отпрысков. Это относится и к «Трубе». Когда я вошел в ресторан, эта волна уже шла на убыль, и мне удалось захватить отдельный столик.