Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

Мальчуган в красном теперь опережал нас на пятнадцать — двадцать метров. Вероника побежала быстрее, сокращая разрыв. Пришлось и мне напрячься, чтобы не отставать. Я должен был поспевать за ней, потому что мне вдруг представился один вариант, который раньше не приходил в голову.

— Но если все же, — сказал я. — Чисто теоретически. Представить себе, что у них был роман. Который начался еще до вашей с ним связи. И теперь она тебе мешала. Чисто теоретически. Если Марго рассказала тебе, хорошей знакомой, что ждет ребенка от Бьёрна Муэна. И надеется стать директорской супругой. Могла бы ты… чисто теоретически… убить ее? Чтобы избавиться от соперницы?

Подъем сменился спуском в сторону Крестового залива. Позади осталось шесть километров. У последних двух отметок я не сверялся с часами, а потому не знал, выдерживаю ли график.

Вероника сбавила темп. Я тоже.

Мы почти остановились, когда она ударила.

Сильно.

Локоть, воткнувшийся мне под ложечку, заставил меня сложиться, подобно Библии после воскресной проповеди. Когда погасли искры перед глазами, я различил ее спину далеко впереди. Вероника как раз обгоняла мальчугана в красном. Я ринулся вдогонку, но она убежала от меня на подъеме от залива к усадьбе Ладе. Возле музея Рингве я почти сравнялся с мальчуганом, однако на крутом косогоре перед строениями старой усадьбы, занятыми под Музей истории музыки, он тоже скрылся вдали. На самом верху, у восьмикилометровой отметки, я остановился, и меня вырвало.

Последние две тысячи метров я бежал, словно на свинцовых ногах сквозь желе.

В итоге я показал время сорок минут двадцать две секунды. На минуту с лишним хуже прошлогоднего личного рекорда.

В четверть первого в холл гостиницы «Турденшолд» вошел Аксель Брехейм. Он выглядел на редкость трезвым, но, когда наклонился над стойкой с видом заговорщика, острый запах от его одежды сказал мне, что большую часть вечера он явно провел в ресторане «Трубадур».

— Ты был прав, — тихо произнес он, убедившись, что, кроме нас, в холле никого нет. — У Марго Стрём был счет в сберегательном банке. У тебя есть пиво в холодильнике?

Он получил свои две бутылки по двадцать четыре кроны каждая. Я получил полсотенную бумажку и сел вместе с ним на диван в углу. Старший инспектор достал из внутреннего кармана пиджака выписку, взятую в банке.

— Вот, — сказал он. — Январь. Никаких вкладов. Она была без работы. Семь выдач. Мелкие суммы. Сальдо в конце месяца меньше четырехсот крон.

Он водил пальцем по колонкам цифр.

— Февраль. Поступает на два месяца в «Интер электроникс». По направлению с биржи труда. Видимо, жалованье не переводили на ее счет, потому что оба взноса разные по величине и даты случайные. Как если бы ей прислали перевод на дом, и потом она брала деньги по частям. То же в марте. Никаких выдач. Апрель — шесть выдач, ни одного вклада. Она опять безработная, старается поменьше тратить.

Аксель Брехейм одним глотком опустошил почти всю первую бутылку, прежде чем продолжил торжествующим тоном:

— И вот — май. Пятого мая.

Он показал пальцем. Я прочел: «ВКЛАД 05.05 20 000.00». Я прочел еще раз. Двадцать тысяч, ноль-ноль.

— Она внесла их сама, — сказал Брехейм. — Наличными. Двадцать тысяч. В июне снимала небольшие суммы. А теперь смотри июль.

Он показал на нижнюю строчку. «ВКЛАД 03.07 19 400.00».

— Она получила еще двадцать тысяч, — заключил я. — От кого-то. И оставила себе шестьсот, а остальные положила на книжку.

Я откинулся на кожимитовую спинку дивана.

— Но кому, — сказал я, — кому и зачем понадобилось за два месяца выплатить Марго сорок тысяч крон?

— Это самое, — ответил Аксель Брехейм, — я и собираюсь выяснить.

Однако, глядя на его лицо, я сказал бы, что он не очень-то верит в успех.

В среду шестнадцатого мая я проснулся в четыре часа дня с ноющими мышцами ног и болью под ложечкой. Шесть часов спустя уснул под наркозом в губернской больнице. За эти часы я успел совершить ряд дурацких поступков.

Первой глупостью было то, что, подкрепившись бутербродами, я решил навестить квартиру, которую снимала Бенте на улице Фрама. Женщине, открывшей мне входную дверь двухквартирного дома, было далеко за сорок. Синее платье украшал рисунок из черешен и яблок. Лицо коричневее, чем руки; вокруг глаз — светлые пятнышки, след от очков, которые защищали от горного солнца. Волосы золотистые с темной полоской у корней. Последний раз перед тем я видел ее на носилках перед машиной «скорой помощи», и тогда мутные глаза невидяще смотрели мимо меня, напоминая взгляд извлеченного из воды окуня. Сейчас они воззрились на меня с испугом и недоверием.