Марина Серова - Фантазии господина Фрейда

– Зачем ей это? – удивился Михаил Петрович.

– А почему она на развод и раздел имущества не подала? – спросила я. – Андреев говорил, что они все вместе наживали, так что по закону, как ни крути, половина – ее. А вдруг она захотела не половину, а все? Она же, как жена, наследует мужу?

– Не там ищете! – усмехнулся Сазонов. – У Семена завещание на Ивана написано, как и у нее, кстати. Ну и что она от смерти Семена выиграет?

– Резонно, – согласилась я. – А что вы по поводу развода думаете? Почему она на развод-то не подает?

– Да кто ж ее знает? – Он удивился и пожал плечами. – Может, она выгадывает что-нибудь? Хотя что она может выгадать, со своими-то мозгами!

– Скажите, Михаил Петрович, ваши родители живы?

– Отец с двумя моими старшими братьями утонул, когда я еще совсем мальчишкой был, Клавка вообще тогда в люльке лежала. Поехали они на рыбалку осенью, ветер сильный поднялся, вот лодка и перевернулась. Вода-то уже холодная была, так никто из них и не выплыл, – вздохнул он.

– Грустная история, – посочувствовала я ему. – А ваша мать жива?

– Не знаем мы, – смущенно ответил он.

– Как это? – удивилась я.

– Долгая история, – отмахнулся он.

– А я никуда не тороплюсь, – возразила я.

– Ну, ладно! – согласился он и начал рассказывать: – Мама моя, Зинаида Тимофеевна Сазонова, – женщина совершенно героическая. Когда война началась, ей только-только одиннадцать лет исполнилось. Она тогда в Белоруссии жила, и их деревню фашисты вместе с жителями сожгли, единицы уцелели, среди них и наша мама со своим отцом. Ушли они в лес, к партизанам прибились, и мама связной была между партизанами и подпольщиками в городе, а потом они с армией до самой победы провоевали – дед как-то с командованием договорился, чтобы ее в детдом не отправляли. Так что боевых наград у нее – на пиджаке не помещаются.

– Ого! – невольно воскликнула я.

– А после войны они к родне своей дальней в Салтыковку приехали. Мужиков тогда там было – раз, два и обчелся, вот деда председателем колхоза и поставили, а он маму нашу, когда школу окончила, в сельскохозяйственный институт учиться отправил, на агронома. А когда дед занемог и трудно ему стало по полям да совещаниям мотаться, уговорил он колхозников ее председателем выбрать. И сделала она колхоз наш миллионером! А сама получила орден Трудового Красного Знамени, а потом и Героем Социалистического Труда стала! Как вы думаете, какой характер для этого надо иметь?

– Железобетонный! Или даже титановый! – уверенно ответила я.

– Вот то-то же! – выразительно сказал он. – Такой матерью можно и нужно гордиться, что мы с Клавкой всю жизнь и делаем, а вот жить с ней – нельзя! Ее в колхозе за глаза царицей звали, вот так, – он показал мне сжатый кулак, – она всех держала. Никто и пикнуть не мог!

– Это я понимаю, но как же произошло, что вы теперь даже не знаете, где она живет? – спросила я.

– Видите ли, мама очень не любит Андреевых. Просто ненавидит их всех! Мы все в Салтыковке жили, а потом наш колхоз укрупнили и правление в Расловку перенесли, вот мама туда с Клавкой и уехала, а я из-за Мани в Салтыковке, у деда с бабкой по отцу, остался.

– Это в каком районе? – по привычке уточнила я.

– В Первомайском, – ответил Сазонов и продолжил: – Когда мама узнала, что я на Мане Андреевой жениться собрался, передала мне, чтобы ноги моей в ее доме не было и что знать она меня больше не хочет. Она даже на свадьбах не была – ни у меня, ни потом у Клавы. В общем, отказалась она от нас. Хорошо еще, что не прокляла, ведь материнское проклятье – это такая вещь, что и в могилу можно раньше времени лечь!

– Неужели вы так ничего о своей матери и не знаете? – недоверчиво спросила я.

Сазонов поднялся и вернулся к своему нелегкому труду по очеловечиванию Андреева, попутно объясняя:

– Федор говорил, что в начале восемьдесят пятого года она, выйдя на пенсию, дом наш в Расловке продала и в Тарасов уехала. Мы с Клавой искали ее через адресное бюро, но так и не нашли, – с огромным облегчением выдохнул он, потому что умудрился-таки усадить Андреева, и, со стоном разгибая спину, попросил: – Только, Татьяна Александровна, очень вас прошу: не надо обсуждать с Семеном его отношения с тещей, женой и сыном – орать начнет! Уж очень он на них всех обижен!

– Ну, на меня не больно-то поорешь! Пошлю вас всех куда подальше, и живите себе как знаете! – пригрозила я ему. – А ваши семейные дрязги мне до лампады, сами разбирайтесь! А теперь скажите мне: кто еще занимается этими покушениями? Я имею в виду – в областном управлении.