Беркли Мазер - Терминаторы

Мы зашли внутрь, я оглядел его при свете. Как и Калвертону, ему стукнуло немало лет, но он был по-прежнему крепок. Борода и роскошные кавалерийские усы со времени нашей последней встречи поседели ещё сильнее, но лихо закрученный тюрбан был туго стянут. Он пришел в полк неумелым рекрутом, когда Калвертона произвели в офицеры, а это значило, что разница в их возрасте не превышала года. Но, говоря друг о друге, они всегда добавляли слово "старый". Возраст на Востоке ставится в заслугу и тешит тщеславие.

- Как ты мог так приехать, сахиб, - спросил он, - что я ничего не заметил?

- Тихо, как ты и просил. В платье пенджабского мусульманина.

Довольная усмешка тронула его губы.

- А трижды проклятый патанский вор?

- Он все ещё со мной.

- Однажды ночью, пока ты спишь, он перережет тебе глотку.

- Сомневаюсь.

- Я тоже. Шутка.

- В чем дело, Мирай? - поинтересовался я. - Ты можешь мне сказать, не предав доверие хозяина? Бригадир-сахиб ничего не сказал мне... и не собирается.

Он ненадолго задумался.

- Разговор с другом и в интересах друга нельзя считать предательством, сахиб, - Мирай Хан повернулся, постоял у окна и снова вернулся ко мне. - Я говорю о дружбе. Можно другу простить большую дерзость?

- Конечно можно. Потому что эта дерзость не может быть намеренной. Что ты хотел сказать, Мирай?

- Почему вы с мисс-сахиб Клер не поженились? - спросил он, и теперь настала моя очередь хранить молчание. Потом я заговорил, изо всех сил стараясь сдержаться.

- У неё есть работа. Это её госпиталь в горах. Тебе об этом прекрасно известно, Мирай.

- Разве она похожа на высохшую миссионершу-мемсахиб, которая не может найти себе мужа? - поморщился он. - Неужели кроме нашей красавицы некому раздавать суп и вытирать носы базарному отродью?

- Это неправда, и ты сам это знаешь, - возразил я. - Она возглавляет очень большой госпиталь для тибетских беженцев, которых китайцы могли заморить до смерти непосильной работой.

- Никогда не приходилось слышать о тибетце, замученном работой, фыркнул он. - Замужняя женщина должна все бросить и следовать за мужем.

- А твоя?

- Все трое, какое невезенье, - улыбнулся Мирай Хан и этим немного разрядил обстановку, но по-прежнему не желал сменить тему беседы.

- Значит, Клер-баба не может оставить своих проклятых тибетцев? А тебе этого очень бы хотелось, верно?

- Наши женщины имеют свободу выбора.

- Женщинам нужно иногда вправлять мозги для их же пользы - и приводить разумные доводы, если это сработает.

- А если нет?

- Драть кнутом.

- Ты можешь как-нибудь это с ней попробовать, если, конечно, сочтешь эту жизнь слишком для себя обременительной.

- А мне приходилось проделывать это множество раз, когда проказница была ещё ребенком. Если что-то было не по ней, она имела обыкновение забираться на дерево у сеновала, где мемсахиб не могла до неё добраться, и оттуда орала что в голову взбредет. Я поднимался с тростью из ротанга, чтобы поучить её хорошим манерам. После этого она пару дней сесть не могла.

- Ты сам сказал, тогда она была ребенком, Мирай. Этих дней не вернешь. Мы не бьем наших женщин.

- Жаль. Даже лошади изредка нужен кнут - для воспитания здравого смысла, - он посмотрел мне в лицо. - Мы все толчемся вокруг да около, сахиб, и сами все отлично знаем. Скажи честно, почему ты на ней не женился?

- Наши пути разошлись, - пожал я плечами. - Судьба.

- А твой путь её не устраивает?

- Похоже, что так.

- А ты не мог бы помогать ей здесь?

- Что я, врач или женщина, чтобы вытирать сопливые носы?

- Спасибо сострадательному Аллаху - нет. Так тебя её путь не устраивает? - он воздел к небу руки. - Шейх мати. - Это означает полное поражение. - Значит, вам обоим жить в печали.

- Не совсем. Все забыто.

- Именно потому она до сих пор хранит твою фотографию и во время приездов сюда распрашивает, что я о тебе слышал.

- Тогда, - рассерженно буркнул я, - это было сказано обо мне.

- Подтверждением может служить твое появление на балконе, когда ты как верблюд во время течки пялился на её окна.

- Слишком много на себя берешь, Хан Бахадур. Не стоит бросать мне в лицо оскорбления, - я почувствовал, как кровь приливает к лицу.

- Прошу у сахиба прощения. Я не хотел тебя оскорбить. Я - старый человек, и видел много поколений молодых британских и индийских офицеров. Между ними мало разницы. Никто не осуждает соседа за воровство фруктов с дерева будущего тестя. Разве человек становится от этого хуже?

- Давай сменим тему, - решительно заявил я.