Татьяна Полякова - Новая жизнь не дается даром

— Зачем? Будем пить из одного бокала. Кстати, вкус у коньяка был довольно странный.

Она переменилась в лице, но тут же улыбнулась.

— Странный? Что ты имеешь в виду?

— Да ничего. Выпил без всякого удовольствия. Хотя я не большой знаток коньяка. Твои губы куда слаще…

Пашка исчез, а, вернувшись, кивнул, встретившись с Маринкой взглядом. Она повеселела, болтала всякую чушь, присматриваясь ко мне. Через некоторое время я стал клевать носом.

— Нам не пора на покой, дорогая?

— Ты хочешь спать?

— Я хочу тебя.

Мы поднялись и пошли к каюте, меня мотнуло, и я сказал с удивлением:

— Похоже, меня укачало.

— Такое иногда бывает, дорогой.

Она трогательно меня поддерживала, и мы очень быстро оказались в каюте. Я с облегчением свалился на постель. Некоторое время пышногрудая сидела рядом, наблюдая за мной. Взглянула на часы. Прикрыв лицо рукой, я видел, как она поднялась, шагнула к двери, выключила свет. Дверь захлопнулась, и все стихло. Примерно полчаса ничего не происходило. Мерно работал двигатель, потом к этому звуку прибавился еще один, но довольно быстро прекратился. Пора выяснить, что происходит. Я поднялся, осторожно подошел к двери. В коридоре раздались шаги, пришлось вновь устроиться на постели. Дверь приоткрылась, сквозь щель пробивался свет из коридора. «Я сплю, ребята, вам не о чем беспокоиться». Свет исчез. Вновь шаги — и тишина.

Я выбрался на палубу. В рубке двое из команды о чем-то лениво разговаривали. В кают-компании горел свет, окна остальных кают были темными. Послышался слабый всплеск. Перегнувшись через перила, я вглядывался в темноту, тихий скрип и вновь всплеск. А потом я различил моторную лодку, быстро приближавшуюся к яхте. Мотор ее не работал, шла она на веслах. В лодке находилось двое, по крайней мере, я видел два силуэта. Лодка поравнялась с кормой и скрылась из поля зрения. Ну вот, и подмога пожаловала. Раздались шаги, я прижался к стене и в свете фонаря увидел паренька из команды. Навстречу ему от кормы шла Маринка.

— Какая прекрасная ночь, — сказала она громко.

— Все в порядке? — спросил паренек.

— Да-да, не беспокойтесь.

Он направился к рубке, а Маринка вновь вернулась на корму. На фоне освещенного окна кают-компании я увидел силуэт мужчины, но разглядеть его как следует не успел. Следом, ссутулившись, шел Пашка, за ним пышногрудая. Моторка, на которой прибыл гость, покачивалась на слабой волне, весла были убраны, второй тип подниматься на яхту не стал. Расстояние между яхтой и лодкой быстро увеличивалось. Итак, прибыл гость, значит, на яхте их теперь двое: он и Пашка. Маринку в расчет не берем. Хотя, такие, как она, способны удивить. Я еще некоторое время продолжал наблюдать за лодкой, пока она не скрылась в темноте, и прикидывал возможные варианты развития событий. Один из них мне очень не понравился, и я поспешил к каюте, где сейчас должна находиться Муся. Рывком распахнул дверь. Муся лежала на постели, извиваясь по-змеиному, одеяло на полу, простыня сбилась на сторону. Ее лица я видеть не мог, его закрывала подушка, которую держал Пашка, навалившись на нее всем телом. Стиснутыми кулачками девчонка молотила его по спине, а он был так поглощен своим делом, что даже не услышал, как я вошел. Я обхватил его за шею и резко дернул. Парень обмяк и свалился мне под ноги. Муся отбросила подушку, хватала ртом воздух и таращилась на меня.

— Тихо, — сказал я. И для верности приложил палец к губам.

Она резко поднялась, увидела Пашку на полу и вроде бы надумала хлопнуться в обморок. Я не имел ничего против. У меня не было времени с ней возиться, и я не хотел что-либо объяснять. Но вместо того, чтобы отключиться, она прижалась ко мне, вцепившись руками в мои плечи, и теперь мелко-мелко дрожала.

— Ну, хватит, — сказал я, скорее для себя. Уткнувшись носом мне в грудь, моей физиономии она видеть не могла. Я резко отстранился, сгреб блокнот, что лежал на столе, включил ночник и написал: «Идем в мою каюту».

Она кивнула. Я взял ее за руку и поволок за собой. Втолкнул в каюту, ухватил за подбородок и сказал:

— Запрись на щеколду. И не выходи до утра. — Она испуганно покачала головой. Пришлось тряхнуть ее как следует. — Ты поняла? Ничего не бойся.

Она что-то промычала в ответ, шевеля губами, как будто забыла о своей немоте, может, и вправду забыла. Таращила на меня глаза и мычала, а слезы катились из глаз горохом. Жалкая, некрасивая. Наверное, поэтому я обнял ее и быстро поцеловал. И толкнул на постель, торопясь прекратить все это. Она потянулась за своим блокнотом, а я повторил: