Мэри Кларк - Мы еще встретимся с тобой

"Обвинитель: Мистер Уайтхолл, вы и доктор Питер Блэк приехали к доктору Гэри Лэшу в воскресенье, восьмого апреля. Это так?

Келвин Уайтхолл: Да, это так.

Обвинитель: Какова была цель вашего визита?

Келвин Уайтхолл: Доктор Блэк сказал мне, что очень волнуется за Гэри. По его словам, он сам видел, насколько глубоко встревожен Гэри, поэтому мы решили заехать к нему.

Обвинитель: Говоря «мы», кого вы имеете в виду?

Келвин Уайтхолл: Доктора Питера Блэка и себя.

Обвинитель: Что произошло, когда вы приехали?

Келвин Уайтхолл: Было около пяти часов. Гэри проводил нас в маленькую гостиную. Он принес поднос с сыром и крекерами, открыл бутылку вина, налил каждому из нас и начал: «Мне неприятно об этом говорить, но пришло время сказать правду». Гэри признался нам, что у него был роман с медсестрой в клинике, которую звали Анна-Мария Скалли, и что она беременна.

Обвинитель: Доктора Лэша волновала ваша возможная реакция?

Келвин Уайтхолл: Разумеется. Медсестре было едва за двадцать. Мы опасались последствий. Например, иска о сексуальном домогательстве. В конце концов, Гэри был главой клиники. Имя Лэшей благодаря репутации его отца стало символом порядочности, а это, естественно, распространялось и на новую клинику, и на ХМО «Ремингтон». Нас очень волновал тот факт, что вследствие скандала пострадает репутация клиники".

Фрэн читала стенограмму еще около часа. Отловив ее в сторону, она принялась массировать лоб, надеясь остановить начинающуюся головную боль.

Судя по всему, Гэри Лэшу и Анна-Марии Скалли удалось сохранить свои отношения в тайне ото всех. Безмерное удивление, шок самых близких ему людей — Молли, Питера Блэка и Уайтхоллов — буквально бросаются в глаза.

Фрэн вспомнила изумление Сьюзен Бренеган, добровольной работницы в кафетерии клиники. Она сказала, что все были уверены, что Анна-Мария влюблена в милого доктора Морроу.

Того самого Джека Морроу, которого убили за две недели до Гэри Лэша, напомнила себе Фрэн.

Было десять часов утра. Она подумала было о том, чтобы отправиться на пробежку, но потом поняла, что у нее нет никакого настроения. Не посмотреть ли киноафишу? Можно сходить в киношку, как говаривал ее отец.

Телефон зазвонил как раз в ту минуту, когда Фрэн взяла в руки раздел газеты, посвященный досугу, и принялась искать подходящий фильм.

Это оказался Тим Мейсон.

— Сюрприз, — объявил он. — Надеюсь, вы ничего не имеете против. Я позвонил Гасу, и он дал мне ваш номер телефона.

— Я совершенно не против. Если это спортивный опрос, то, несмотря на четырнадцать лет, прожитых в Калифорнии, «Янки» все равно остаются моей любимой командой. И я также хочу, чтобы заново отстроили стадион «Эббетс филд». И если бы мне предложили выбрать между «Гигантами» и «Ракетами», то к ним я отношусь практически одинаково, но выбрала бы «Гигантов».

Мейсон засмеялся:

— Вот это мне нравится! Женщина, способная принять решение. На самом деле я позвонил, чтобы узнать, не согласитесь ли вы позавтракать со мной в ресторане «У Нири», если у вас не запланировано ничего лучшего.

Ресторан «У Нири» располагался буквально за углом от подъезда Фрэн. И она вдруг поняла, что не только удивлена, но и приятно обрадована этим приглашением. При первой встрече ей не понравилось выражение глаз Мейсона, без слов сказавшее ей о том, что он знает, кто она такая и что сделал ее отец. Но Фрэн сразу напомнила себе, что этого следовало ожидать. Тим Мейсон не виноват, если знает, что ее отец был вором.

— Спасибо, с удовольствием, — искренне ответила Фрэн.

— В полдень?

— Отлично.

— Пожалуйста, не слишком наряжайтесь.

— Я и не собиралась наряжаться. Сегодня день отдыха.

Положив трубку, Фрэн во второй раз за это утро заговорила сама с собой.

— И с чего это, интересно? — спросила она. — Сто процентов, это не старомодная «свиданка».

Фрэн пришла в ресторан «У Нири» и увидела, что Тим увлечен беседой с барменом. Его наряд состоял из спортивной рубашки, темно-зеленого вельветового пиджака и коричневых слаксов. Волосы были взъерошены, а пиджак оказался холодным на ощупь, когда Фрэн коснулась рукава.

— У меня такое чувство, что вы не ехали на такси, — сказала она, когда Тим обернулся.

— Мне не нравится, когда все время напоминают, что надо пристегнуться, — ответил он. — Поэтому я прошелся пешком. Рад вас видеть, Фрэн. — Тим улыбнулся ей с высоты своего роста.

Фрэн выбрала ботинки на низком каблуке и снова почувствовала себя коротышкой, как это бывало в первых классах школы. Улыбающийся Джимми Нири усадил их за один из четырех угловых столиков, поэтому Фрэн поняла, что Тим Мейсон постоянный и любимый клиент. За то время, что она провела в Нью-Йорке после переезда, Фрэн заходила в этот ресторан лишь однажды, вместе с соседской супружеской парой. Их тогда тоже усадили за угловой столик, и соседи объяснили Фрэн, что это означает.