Уоррен Мэрфи - Дестроер (Тропа войны)

Закрыв глаза, Римо живо представил себе Питтсфилд. Пруд. Он ступил на берег пруда и медленно пошел направо, по самому краю. Была безлунная ночь. Он легко и быстро продвигался вперед, стараясь не производить ни звука.

Он услышал, как наступил на ветку, и ветка хрустнула. Он мысленно выругался и побежал по берегу, едва касаясь ступнями деревянных досок лодочных пристаней, встречающихся на пути. Вперед, вперед! Он увеличил скорость. Его шея вспотела. Он прислушался к своим ощущениям. Пульс учащался. Прекрасно. Никакая работа не на пользу, если пульс не учащается.

Свежий ветерок с воды обдувал его разгоряченный лоб.

Сейчас он бежал так быстро, как только мог. Он обежал ровно половину береговой линии. Но он о чем-то забыл. Конечно же! Он забыл разогреть ноги. Лежа на спине, он подкачал кровь к нижним конечностям и почувствовал, как они стали теплыми, а потом горячими.

Хорошо. Он продолжил движение. У лагеря герлскаутов он замедлил бег, под покровом ночи, тайком прокравшись к громкоговорителям, перерезал ведущие к ним провода и побежал дальше.

Через десять минут он вернулся туда, откуда начал свой путь.

Его сердце бешено колотилось, частота вдохов в минуту возросла с обычных семи до двенадцати. Слегка вспотели шея, подбородок и правый висок.

Отлично, подумал Римо, хватая ртом воздух, приводя пульс и дыхание в норму. Неплохая работа! Прекрасный вечер в Питтсфилд, штат Массачусетс.

Дверь открылась, и вошел Чиун. Стоя в дверях, он посмотрел на валяющегося в кровати Римо.

- Почему ты вспотел?

- Я немного поработал, папочка, - ответил Римо.

- А вот сейчас настало время поработать по-настоящему, - сказал Чиун. - Не лежать же все время, глядя в потолок.

- Я к твоим услугам.

Чиун вошел в комнату, ведя за собой кого-то.

- Римо, познакомься! Я встретил очень приятного молодого человека. У него дурацкое имя, но сам он далеко не глуп.

В номер, пошатываясь, вошел толстый мужчина. Он взглянул на Римо пронзительными блестящими глазами, похожими на осколки синего антрацита. Лицо обладателя глаз напоминало плохо пропеченую булочку.

- Как вас зовут? - спросил Римо.

- Валашников.

- Он говорит правду, - заметил Чиун. - Это его настоящее имя. Но ты можешь называть его "товарищ". Он сказал, что все обращаются к нему именно так. Товарищ, познакомься с моим сыном Римо.

Он подошел к Валашникову вплотную и сказал громким шепотом, так, что Римо все слышал.

- На самом деле он мне не сын, но я так говорю, чтобы он не чувствовал себя не в своей тарелке.

- Рад с вами познакомиться, - сказал Валашников Римо, все еще лежащему в кровати.

- Римо, - восхищался Чиун. - Посмотри, как он мил! Он приветствует тебя.

Он должен тебе понравиться больше, чем кое-кто из императоров, с какими нам приходилось иметь дело.

Римо сразу же понял, что всей душой ненавидит Валашникова. Русский.

Вундед-Элк и так был веселеньким местом. Не хватало только русских, чтобы перевернуть все верх дном окончательно.

- Что вы здесь делаете, Валашников? - спросил Римо.

- Я атташе по делам культуры в посольстве Советского Союза.

- И вы прибыли сюда по делам культуры?

- Я приехал по обмену культурными достижениями в области музыкального искусства. Мне хотелось бы услышать подлинную индейскую музыку. Матушка-Россия очень интересуется подобными вещами.

- Россия интересуется разными вещами, Римо, - сказал Чиун. - Знаешь, в отличие от многих других стран, в России наемные убийцы - уважаемые люди.

- Замечательно, - без энтузиазма отозвался Римо.

Валашников тяжело опустился на табуретку рядом с трюмо.

- Это правда, - сказал он. - Россия ценит всякие таланты. Мы ценим наемных убийц, особенно тех, кто работал долгие годы бесплатно.

Он посмотрел на Римо испытующим взглядом. Римо, в свою очередь, посмотрел на Чиуна, который возвел очи горе с видом полнейшего безразличия.

Римо заскучал. Значит, Валашников всего-навсего вербовщик! Римо предпочел бы встретиться с настоящим шпионом.

Римо тошнило от попыток Чиуна найти работу. Ожидать, что завтра в три часа дня Америка взлетит на воздух - одно, а искать работу в других странах совсем другое... В это было что-то аморальное. И убежденность Римо в аморальности своего наставника служила лишним доводом в пользу того, что ему не следовало становиться Мастером Синанджу. Чиун был профессиональным ассасином, для него были равны все, кто платил ему звонкой монетой. Римо же чувствовал себя патриотом; он хотел приносить пользу Америке. Он не осуждал Чиуна. Просто они были разными.