Александер Смит - Слёзы жирафа

Увы, фотографии не говорят. Отец был бы рад познакомиться с детьми, подумала мма Рамотсве. Из него получился бы замечательный дедушка. Он рассказал бы внукам о традиционной ботсванской морали и объяснил, что значит вести честную жизнь. Теперь это придется сделать им — ей и мистеру Дж. Л. Б. Матекони. Нужно будет съездить в сиротский приют и поблагодарить мма Сильвию Потокване за то, что отдала им детей. А еще за все то, что она делает для других сирот. Мма Рамотсве сильно подозревала, что ее никто и никогда за это не благодарил. Шумная и энергичная мма Потокване была настоящей матерью семейства, и такой она и должна была быть, как детективу положено быть пронырливым, а механику… А каким, кстати сказать, положено быть механику? Промасленным? Нет, не то. Нужно будет хорошенько об этом подумать.

— Я буду наготове, — сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони, понижая голос до шепота, хотя в том не было никакой необходимости. — Знайте, что я здесь. Вот тут, возле дома. Если вы закричите, я услышу.

При тусклом свете уличного фонаря они осмотрели дом — неприметное здание с самой обыкновенной красной черепичной крышей и заброшенным садом.

— Садовника он определенно не держит, — заметила мма Рамотсве. — Взгляните, как все запущено.

Очень странно не иметь садовника, если ты, как доктор Ранта, являешься высокооплачиваемым служащим. В этом случае твой долг — нанять прислугу, готовую выполнять всю работу по дому. Заработная плата в Ботсване низкая — недопустимо низкая, подумала мма Рамотсве, — но система обеспечивает людей рабочими местами. Если государственный служащий нанимает служанку, он таким образом кормит ее и ее детей. А если этот человек будет сам убираться, готовить и копаться в саду, что будут делать служанки и садовники?

Не наняв садовника, доктор Ранта проявил себя как законченный эгоист, что, впрочем, совершенно не удивило мма Рамотсве.

— Слишком эгоистичен, — заметил мистер Дж. Л. Б. Матекони.

— Вот и я так думаю, — поддакнула мма Рамотсве.

Она открыла дверцу кабины и вышла из фургончика. Для женщины ее комплекции фургончик был маловат, но он ей нравился, и она страшилась того дня, когда мистер Дж. Л. Б. Матекони скажет, что его пора менять. Ни одна современная машина со всеми ее удобствами и изысками не заменит мма Рамотсве маленького белого фургончика. На протяжении одиннадцати лет он верой и правдой служил ей во всех поездках, выдерживал октябрьскую жару и пыль Калахари, которая иногда налетает на город и покрывает все рыже-коричневым покрывалом. Пыль — главный враг двигателей, много раз объяснял ей мистер Дж. Л. Б. Матекони, но лучший друг голодного механика.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони наблюдал за тем, как мма Рамотсве подошла к входной двери и постучала. Видимо, доктор Ранта ждал ее, потому что дверь тут же открылась, а потом снова закрылась, впустив гостью.

— А почему вы одна, мма? — спросил доктор Ранта. — Разве ваш друг к нам не присоединится?

— Нет, — ответила мма Рамотсве. — Он будет ждать на улице.

Доктор Ранта рассмеялся.

— Телохранитель? Вам так спокойнее?

Она не стала отвечать на этот вопрос и сказала:

— У вас прелестный дом. Вам повезло.

Он жестом пригласил ее в гостиную, указал на стул и сам уселся рядом.

— Не хочу тратить время на разговоры с вами, — начал он. — Но, видимо, придется, потому что вы пытались меня запугать, хотя мне всегда трудно общаться с женщинами, которые лгут. Это единственная причина, по которой я сейчас с вами беседую.

Его гордость задета, подумала мма Рамотсве. Его уже загоняли в угол, и в тот раз это тоже была женщина. Страшное унижение для бабника. А еще она подумала, что нет смысла в прелюдиях, и сразу же перешла к делу.

— Как умер Майкл Куртин?

Он сидел напротив нее, плотно сжав губы.

— Я там работал, — сказал он, не обратив внимания на ее вопрос. — Я занимался экономикой сельского хозяйства, и когда был получен грант от Фонда Форда, понадобился специалист для изучения экономических возможностей мелких сельхозпредприятий. Это моя работа. Но я знал, что все бессмысленно. С самого начала. Те люди были идеалистами. Они надеялись изменить многовековой ход вещей. А я понимал, что ничего не получится.

— Но деньги взяли, — поддела мма Рамотсве.

Он посмотрел на нее с нескрываемым презрением.

— Это работа. Я профессиональный экономист. Изучаю то, что получается, и то, что не получается. Вам этого не понять.

— Почему же? Я понимаю, — сказала мма Рамотсве.