А Мейсон - Дом стрелы

- Она приезжала в Англию после смерти мужа?

- Никогда. Похоже, ей хватало Дижона, хотя для меня ничего не может быть тоскливее провинциального французского городка. Как бы то ни было, миссис Харлоу к нему привыкла, но потом ее начало беспокоить сердце, и последние два года она была практически инвалидом. Тут нам тоже ничего не поможет.- Старик посмотрел на собеседника.

- Ничего,- подтвердил Джим.

- Остается только малютка Бетти и... ах да, ваш многословный корреспондент, Энн Апкотт. Кто она такая, Джим? Откуда взялась? Как оказалась в Мезон-Гренель? Признавайтесь, молодой человек.- Мистер Хэзлитт устремил лукавый взгляд на младшего партнера.- Почему Борис Ваберский ожидал ее поддержки?

Джим Фробишер развел руками.

- Понятия не имею. Я никогда ее не видел, не слышал о ней и не знал о ее существовании, пока утром не пришло это письмо с ее подписью.

Поднявшись, мистер Хэзлитт подошел к своему столу, надел пенсне и склонился над письмом.

- Но ведь она написала тебе, Джим,- возразил он.- "Дорогой мистер Фробишер". Ни одного обращения к фирме.

Старик умолк, выжидающе глядя на Джима, но тот только покачал головой.

- Меня самого это озадачивает,- ответил он.- Чего ради Энн Апкотт писать мне? Я ломаю над этим голову последние полчаса. И почему Бетти Харлоу не написала вам, если вы ведете ее дела?

- Ага!

Последний вопрос помог мистеру Хэзлитту найти объяснение. Его лицо оживилось.

- Ответ на это содержится во втором письме Ваберского. Бетти, по его словам, отмахнулась от него. Она не приняла всерьез обвинение и предоставила своему французскому поверенному разбираться с ним. Думаю, это делает понятным и письмо Энн Апкотт к тебе. Иностранное правосудие пугало ее сильнее, чем Бетти Харлоу, которая прожила во Франции четыре года. Поэтому она выбрала в качестве адресата первое имя в названии фирмы. Вот так, Джим.Старик удовлетворенно потирал руки.- Напуганная девушка хотела контактировать не с безликим наименованием, а с конкретным человеком. Поэтому она написала: "Дорогой мистер Фробишер!" Можешь не сомневаться, что так оно и было.

Мистер Хэзлитт вернулся к своему стулу, но остался стоять, держа руки в карманах и глядя в окно поверх головы Фробишера.

- Но это ничуть не приближает нас к выяснению козырной карты Бориса Ваберского. У нас нет ключа к ней,- печально произнес он.

Обоим мужчинам бесстрастное повествование мистера Хэзлитта, затрагивающее только факты, а не характеры участников этой маленькой драмы, казалось абсолютно бесполезным. Тем не менее в нем содержалась вся правда не только о поступке Ваберского, но и о тех тайнах и ужасах, в которые младшему из двух собеседников предстояло вскоре погрузиться. Джим Фробишер признал это, когда, потрясенный до глубины души, возобновил свою работу в офисе, прерванную на значительное время.

Мистер Хэзлитт увидел в окне мальчика, разносившего телеграммы, который перешел площадь и неуверенно остановился на тротуаре внизу.

- По-моему, нам телеграмма,- промолвил пожилой адвокат тоном человека, испытывающего затруднения и надеящегося, что вмешательство извне поможет с ними справиться.

Джим быстро повернулся. Мальчик все еще стоял на тротуаре, изучая номера домов.

- Нужно прикрепить к двери табличку,- сказал он, изнывая от нетерпения.

Брови мистера Хэзлитта взлетели вверх, почти касаясь седой шевелюры. Он тоже был встревожен обвинением Ваберского, но предложение партнера шокировало его, словно святотатство.

- Надеюсь, мой дорогой мальчик, я не из тех упрямых слабоумных стариков, которые отказываются идти в ногу со временем. Как тебе известно, в офисе младших клерков недавно установили телефонный аппарат. По-моему, я сам это предложил. Но медная табличка!.. Предоставим это Харли-стрит {Харли-стрит - улица в районе Мэрилебон на северо-западе Лондона, где находятся приемные частных врачей-специалистов} и Саутгемптон-роу {Саутгемптон-роу - улица в лондонском районе Блумсбери}. Вижу, телеграмма действительно для нас.

Юный вестник в кивере и униформе с красным галуном принял решение и исчез в нижнем холле. Телеграмму при несли наверх, и мистер Хэзлитт вскрыл ее. Несколько секунд он разглядывал текст, потом, без единого слова, но с крайне обеспокоенным выражением лица, передал телеграмму Джиму Фробишеру.

Джим прочитал ее:

"Пожалуйста, пришлите кого-нибудь на помощь как можно скорее. Префект полиции вызвал Ано - великого детектива из парижской Сюртэ {Сюртэ обиходное название французской сыскной полиции Surcte nationale "Национальная безопасность" (фр.)}. Должно быть, они считают меня виновной.