Ирвин Уоллес - Семь минут

Элмо Дункан сделал паузу, ожидая реакции слушателей, которая не замедлила последовать. По залу прокатилась волна рукоплесканий. Барретт взглянул на Фей. Девушка не сводила возбужденно блестевших глаз с фигуры на сцене и хлопала в ладоши. Встревоженный, Барретт повернул голову и посмотрел через проход. Мэгги Рассел сидела неподвижно, с бледным и задумчивым лицом, руки лежали на коленях. Интересно, подумал Барретт, почему она не хлопает? Но его мысли прервал зычный голос оратора, и он вновь повернулся к сцене.

— В тысяча восемьсот двадцать первом году, — говорил Дункан, — в Соединенных Штатах прошел первый процесс против непристойности, на котором некий Питер Холмс был признан виновным в издании «Мемуаров женщины для утех», известных под названием «Фанни Хилл». Различные издатели, и с каждым годом их число росло, пытались использовать в своих корыстных интересах наши свободы, насмехались над конституцией и правосудием. В итоге сегодня порнография приносит в год два миллиарда долларов дохода. Я обвиняю этих издателей в поддержке, а иногда и поощрении производства мерзости, в распространении этой мерзости по стране под видом литературы. Они пекутся только о получении прибыли. Я в равной мере обвиняю и продавцов книг, которые не отвергают эту дрянь, в безнравственности, в предпочтении личной выгоды общественному благополучию. Обвиняю я и писателей, которые воспевают непристойность. Никто не скроется от карающего меча правосудия, и пусть он в первую очередь падет на головы самих создателей порнографии, этих профанаторов свободы слова. Они пытаются спрятаться за юбкой музы, которую сами же пачкают и оскверняют.

Дункан сделал паузу и покачал головой.

— Писатели… писатели, — печально произнес он, — предающие не только самих себя, но и всех остальных и поклоняющиеся своему единственному богу, богу наживы, Маммону. Я хочу привести вам слова знаменитого писателя: «Даже я готов подвергнуть цензуре настоящую порнографию, — писал он. — Порнография хочет оскорбить секс, вывалять его в грязи. Этому не может быть прощения». Этому действительно не может быть прощения. А знаете, кто написал эти великие слова? Я вам сейчас скажу. Д. Г. Лоуренс, автор «гимна чистоте», «Любовника леди Чаттерлей»!

Слушатели засмеялись и захлопали. Элмо Дункан с улыбкой поднял руку.

— Я еще не кончил, — сообщил он. — Послушайте-ка теперь вот что. Когда Джеймс Джойс издал в Париже своего «Улисса», знаете, кто одним из первых потребовал запрета этой книги? Конечно, вы уже догадались. Сам Лоуренс, автор «Любовника леди Чаттерлей», ставший защитником общественной морали. Он решил оградить общество от всякой порнографии, кроме своей собственной!

Громкий смех заставил Дункана замолчать. Спустя полминуты он снова заговорил, теперь уже серьезно:

— Я упомянул «Улисса» Джеймса Джойса, и он напомнил мне о том, о чем я давно хотел сказать. Долгие годы нам долдонили о храбрости судьи Вулси, который позволил этой порнографической книге попасть на нашу землю, долгие годы нам ставили в пример доблесть судей Огастэса и Лернида Хэндов, которые оставили решения Вулси в силе. Но, друзья, не обессудьте. Никакие ссылки на Вулси и Хэндов не помешают мне выслушать человека, которому следовало бы дать слово в первую очередь, настоящего храбреца, осмелившегося не согласиться с решением Хэнда на том апелляционном процессе. Я говорю о давно забытом судье апелляционного суда Мартине Мантоне. Его возражения каждый из нас должен записать на скрижалях нашего крестового похода против осквернителей свободы. «Конгресс принял этот законодательный акт против непристойности в интересах большинства населения, — писал Мантон, считая, что только ненормальный человек надеется защитить себя сам. Потом он продолжает: — Не люди существуют ради литературы, чтобы принести автору славу, обогатить издателя, а книге предоставить рынок. Совсем наоборот, литература существует для людей, чтобы ободрить уставших, утешить скорбящих, поддержать упавших духом, привить человеку интерес к окружающему миру, дать радость жизни и пробудить любовь к человечеству. Искусство, которое замкнуто на самом себе, бессердечно и скоро перестает быть искусством. Искусство, существующее только для удовлетворения потребностей рынка, вовсе не искусство, а торгашество. Единственным подлинным искусством является искусство, существующее для людей… Шедевры никогда не создавались людьми с непристойными и похотливыми помыслами, людьми, не верящими в Бога… Хорошее произведение литературы имеет прочные и надежные критерии оценки, оно, как всякая добротная вещь, благодарно и живет долго. Ему необходим человек, которого оно призвано веселить, утешать, очищать. Только хорошими книгами писатели могут заслужить право на свое место в мире». Я очень надеюсь, что эти слова навсегда станут девизом ОБЗПЖ и наши люди начнут остерегаться…