Ирвин Уоллес - Семь минут

В телефонном справочнике Нью-Йорка такого клуба не оказалось. Это что-то новенькое. Антиконформизм, антикоммерциализм, антиистэблишмент. Барретт подумал, что Чарльз Доджсон [25] Настоящее имя Льюиса Кэрролла. увидел бы в этом смысл. Разве у Страны чудес есть адрес? Разве у Эдема был адрес? У какого оазиса есть адрес?

После обеда Барретт поймал такси и поехал в Гринвич-Виллидж. Он вышел около Вашингтон-сквер и купил газету «Виллидж войс». В ней Майк тоже не нашел объявлений с адресом клуба. В конце концов он подошел к юноше и девушке (они, кстати, оказались девушками, только одна была в куртке и брюках, а другая — в коротком цветном платье и сандалиях), которые и показали ему дорогу.

Прошагав четыре квартала, Майк Барретт прибыл к месту назначения.

Над тротуаром висел полосатый козырек и вывеска. «„Апропоэт“. Бар, закуски. Открыт с десяти утра до трех ночи». На краю козырька с бахромой ирландским полуунциальным шрифтом было написано: «Книга стихов под древом… Кувшин вина и каравай хлеба… Рядом со мной поющий в чаще…»

Вниз вели две старые железные ступеньки. По обе стороны двери стояли два металлических литых столба. Барретт спустился и вошел в бар. Помещение было наполнено посетителями и клубами дыма. Профессор ошибся, сказав, что музыки в «Апропоэте» нет. Сегодня здесь печально бренчала одинокая гитара, которая временами почти заглушала негромкие разговоры. Прислонившись к дальней кирпичной стене, стоял длинноволосый бородатый молодой человек с листом желтой бумаги и читал стихи:

— Разрисуй меня числом и пробей во мне дырки для машины…

«Еще один голос, поющий в чаще», — подумал Барретт и направился к стойке. Бармен с черной повязкой на глазу протирал стаканы. Майк Барретт кашлянул, чтобы привлечь его внимание.

— Вы не могли бы помочь мне? Я должен встретиться с Шоном О'Фланаганом.

— Он за своим обычным столом.

Майк смущенно посмотрел по сторонам, и бармен показал пальцем через плечо Барретта.

— У окна, — добавил он. — Человек в берете.

— Спасибо, — поблагодарил Барретт.

Он повернулся, подождал, когда пройдут новые посетители, потом двинулся между столиками к человеку в берете, который, сгорбившись, сидел со стаканом под высоким матовым окном.

Когда Майк Барретт приблизился к столику, он разглядел, что берет был грязный, из выцветшего синего материала, и сидел на голове, как ермолка. Глаза О'Фланагана слезились, морщинки вокруг них избороздили кожу, будто швы, которые не дают ей рассыпаться. На выступающем подбородке белела щетина. На костлявых плечах, похожих на вешалку, болталась потертая вельветовая куртка, на худой шее висели бусы братской любви. В целом он был чем-то похож на неудачника Андре Жида.

— Мистер Шон О'Фланаган?

Поэт смотрел в пространство, но, услышав вопрос, перевел взгляд на Барретта с видом человека, привыкшего, что первыми представляются незнакомые люди.

— Да, молодой человек, — ответил он.

— Я Майк Барретт из Лос-Анджелеса. Наш общий знакомый посоветовал мне повидаться с вами. Я хотел бы кое о чем поговорить. Не возражаете, если я присяду?

О'Фланаган ответил охрипшим от виски голосом, в котором слышались нотки сомнения:

— О чем вы хотите поговорить?

— В основном о вашем парижском периоде жизни.

— Поэт?

— Нет, я…

— Сейчас никогда не скажешь по внешнему виду. Сегодня поэты носят галстуки, а некоторые даже работают зубодерами.

— Я хотел задать несколько вопросов о литературе и писателях. Можно угостить вас?

О'Фланаган посмотрел на свой почти пустой стакан, потом поднял голову. Его рот как бы потрескался по углам и сморщился в улыбку.

— Последнее замечание выдает в вас настоящего поэта, мистер Баннер. Берите стул и подсаживайтесь.

Барретт нашел поблизости свободный стул и сел за круглый столик напротив О'Фланагана. Не успел он сесть, как поэт крикнул официанту:

— Чак, принеси мне двойное бренди с водой. Только сделай двойным бренди, а не воду.

— Виски со льдом, — заказал Барретт.

О'Фланаган начал рассказывать длинный смешной анекдот о сенбернаре и бочонке бренди, в конце которого весело захихикал. Барретт тоже рассмеялся и почувствовал себя свободнее. Принесли стаканы, и О'Фланаган дрожащей рукой поднес свой к губам. Он сделал глоток, причмокнул губами и отхлебнул еще. Половина бренди исчезла.

Потом поэт подмигнул Барретту.

— Нужно подзаправиться, мистер… — На лице появилось отсутствующее выражение. — Совсем плохая память на имена.