Кнут Фалдбаккен - Поздние последствия

— Спасибо, Нольде.

— И еще кое-что… — Нольде остановился в дверях, чуть рисуясь, будто копируя манеры инспектора Коломбо. — Лекарства, которые мы забрали из квартиры Эдланда.

— А с ними что?

— Мы их вернули, поскольку он утверждал, что жить без них не может, угрожал, что подаст на нас в суд, и прочее. Но мы сделали снимки. И я просто из любопытства пролистал Большой медицинский справочник. Довольно увлекательно. Должен тебе сказать, что эти лекарства — сильнодействующие.

— Вот как?

— И если мои выводы правильные, то некоторые из препаратов — самые настоящие галлюциногены. Исходя из того, что я выяснил, он действительно может страдать временными провалами памяти и выключением сознания.

— Ясно…

— Но ты должен переговорить с его лечащим врачом.

— Конечно.

— Ну, на этом все.

— Спасибо, Нольде, — повторил Валманн.

Дверь за Нольде захлопнулась.

А спустя еще минуту ему позвонил дежурный и доложил, что к ним заходил Даг Эдланд. Он сообщил о краже пистолета.

— Черт! — выкрикнул Валманн.

Новые сведения вовсе не проясняли дела, скорее наоборот. Ясно лишь, что ему вновь придется отложить до лучших времен отчет о том, в каких отношениях состояли Энг и убитая Лилиан Петтерсен.

В больнице ему сообщили, что Скард выписался. А еще спустя пять минут Валманн с Фейрингом уже въезжали на улицу Руаля Амундсена. Валманн лишь поднял руку, чтобы постучаться, а Скард уже распахнул перед ними дверь.

— Я заметил машину, — объяснил он.

Итак, он их ждал. Валманну не хотелось думать, что Скард мог подчистить место происшествия. После выписки из больницы над Скардом вовсе не обязательно было устанавливать полицейское наблюдение, а при настоящей расстановке сил они не могут выделить целую команду полицейских для слежки за одним-единственным свидетелем.

— Мы хотели бы взглянуть на вашу квартиру.

— Конечно! Проходите, проходите.

Очевидно, после снотворного и проведенной в больнице ночи состояние Скарда улучшилось. В коричневом костюме, в очках в позолоченной оправе на носу, он подмигнул полицейским. Да, Скард вновь принял облик любезного смиренного проповедника.

Все в тесной квартирке говорило о том, что здесь живет человек аккуратный, и это никак не вязалось с его рассказом о взломе и вандализме. Вокруг царил образцовый порядок. Казалось, все вещи расставлены и разложены по местам. А как же Скард вообще понял, что здесь побывали посторонние? — задумался было Валманн, но тут же увидел надпись на стене.

Валманн посмотрел на стену, потому что следил за движениями Скарда — тот двигался так, словно старался ускользнуть от невидимого излучения, исходившего из определенной точки на стене, позади стола, который, видимо, использовали и как письменный, и для еды. Над столом висела пара картин, более крупная из которых представляла собой репродукцию известного полотна, изображающего сцену распятия. Знатоком искусства Валманн не был, но вспомнил, что уже много раз видел подобную репродукцию в книгах и журналах. Художника звали Эль Греко. Фигура Христа была вытянутой и выражала страдание. В центре набедренной повязки красной ручкой был подрисован торчащий пенис, а внизу подписано: «ХРЕНОВ СВИНОТРАХАЛЬЩИК!»

— Я решил пока не стирать этого — хотел, чтобы вы увидели. — Отвернувшись, Скард махнул рукой в направлении картины, будто боялся, что подобное богохульство убьет его одним своим видом.

— Вы правильно поступили, — одобрил Валманн, — и я просил бы вас не притрагиваться к предметам в этой части комнаты, пока наши криминалисты не осмотрят помещение и не снимут отпечатки пальцев.

— Значит, вы мне верите? — Скард с надеждой посмотрел на Валманна поверх очков.

— Да, — ответил тот, — я вам верю. Не исключено, что это очень важно.

— Это точно Лив Марит Скард! — На полном ходу поворачивая на улицу Алувейен, Валманн что было силы выкрутил руль, чтобы не слететь на обочину. На смену заморозкам вдруг пришла оттепель, и лед на асфальте начал подтаивать.

— Почему ты в этом так уверен? — Похоже, Фейринга увиденное не убедило.

— Рисунок на картине!

— Иисус с членом? Это что — ее авторская подпись?

— Нет, не сам рисунок, а надпись. Лив Марит Скард любила называть муженька «свинотрахальщиком».

— И откуда ты все знаешь… — вздохнул Фейринг. Похоже, ему было все равно. Слова не были его стихией. Он предпочитал им более реальные доказательства. Он был типичным блюстителем порядка, не расстающимся с пистолетом.