Николай Жогин - Решая судьбу человека…

— Погляжу, как там лошади, — говорит он напарнику, застегивая теплый полушубок.

Выйдя на крылечко, он минуту-другую вглядывается в темноту, до боли напрягая старческие глаза. Что за наваждение? Куда девался жеребец? Фарид уже давно должен был вернуться…

И тут он замечает, что к конному двору приближается лошадь с кошевкой. Казбек! Наконец-то… Но почему жеребец так странно держит голову, словно бы глядит назад?

Гильмутдин спешит навстречу.

— Эй! Казбек! — кричит он, — Шибче давай! — Услышав знакомый голос, конь громко ржет. — Узнаешь? — радуется Гильмутдин, — ну, входи, входи.

Старик берет жеребца под уздцы и начинает ругать Фарида:

— Молокосос! Лошадь запрячь не может, голову к оглобле привязал. Спит, наверное, пьяный в кошевке… Ну-ка, вставай, говори, зачем озоруешь?

Ответа нет.

Укоризненно качая головой, Гильмутдин выпрягает жеребца и ставит под навес. Затем возвращается к кошевке и берется за тулуп… Что такое? Вот, доверь такому коня! Фарида нет и в кошевке; наверное, пьяный где-то разгуливает…

Неожиданно старик умолкает. При тусклом свете электрического фонаря он замечает на своих белых варежках темные пятна. «Где это я выпачкал?» Войдя в избу, он пристально рассматривает испачканную варежку.

— Кровь никак! — удивленно говорит он. — Пойдем, Касим, с Фаридкой что-то неладно.

Вдвоем они поспешно отправляются к кошевке. Касим зажигает фонарик. На тулупе явственно видны пятна крови. Такие же пятна темнеют на оглоблях, вожжах — как раз на том куске, которым голова лошади была привязана к оглобле.

— Да, здесь, видно, дело серьезное, — произносит Касим. — Давай уж я позову Хасана абзы.

Председатель колхоза Хасан Ибрагимов, осмотрев упряжь, не на шутку рассердился.

— Каков артист?! Просил коня до четырех часов, а сейчас одиннадцатый! Да еще с кем-то подрался. Ну-ка, Касим, запрягай Волчка и поезжай в Аккаен. Ночь-то холодная! Может, выпал Фарид по дороге, как бы не замерз.

На том и порешили.

Рано утром Касим Хуснуллин вернулся. На дороге он никого не нашел.

— Когда же Камалов из Аккаена выехал? — разволновался отец Фарида, ожидавший на конном дворе.

— Сказали, днем. Около двух, — ответил Хуснуллин. — Его даже видели в другой деревне, Татарстане.

Ждали Фарида до обеда. Затем о его исчезновении сообщили в райцентр, в милицию, К вечеру поднялся жестокий буран. Думали, в такую погоду вряд ли кто явится. Но глубокой ночью два человека, сильно запорошенные снегом, приехали на конный двор. Это были работники следствия.

Гильмутдин бабай сразу же узнал в высоком худощавом человеке следователя прокуратуры Сафарова, а в другом, одетом в белый полушубок, — работника милиции Краснова.

— Не вернулся? — спросил следователь, потирая озябшие руки.

— Нет, — покачал головой бабай. — Ничего пока неизвестно.

— Сейчас уже поздно, — поглядев на часы, сказал Сафаров. — Будить никого не станем. Осмотр произведем завтра при дневном свете.

— Можно и так, — согласился Краснов. — Может, сам еще вернется…

Никому в душе не хотелось верить, что с Камаловым случилось что-нибудь серьезное.

Наступило утро, но погода не наладилась. Следователь готовился к осмотру тулупа и упряжи, как вдруг его вызвали в сельсовет. С трудом преодолевая встречный порывистый ветер, он зашагал к центру деревни.

— Беда! — встретил его председатель сельсовета Рашид Фаткуллин. — Из Татарстана сообщают, что на дороге нашли шапку и одну галошу… Должно быть, Камалова. Что будем делать?

— А следы? Есть на них какие-нибудь следы? — спросил Сафаров.

— Сказывают, будто в крови.

— Надо вызвать сюда с вещами, — коротко сказал следователь, потом добавил: — Мне бы, Рашид Хамитович, двух понятых. Кошевку осмотрим.

Почти час длился, несмотря на мороз, осмотр кошевки. Там и сям на ней виднелись следы крови.

— Во что бы то ни стало надо найти Фарида, — сказал следователь Краснову. — Но мы с вами вдвоем вряд ли добьемся успеха. Придется попросить школьников — народ глазастый. Будем прочесывать все пространство от деревни Кармалы до Аккаена.

Желающих помочь оказалось много. Ученики старших классов местной школы, колхозная молодежь — все охотно взялись за дело. Их предварительно проинструктировал Сафаров, и под руководством Краснов группа тронулась на лыжах в путь. Двигались широким фронтом, навстречу порывистому ветру. Прошел час, другой. Наконец, преодолевая вой ветра, какой-то мальчуган закричал: