Николай Жогин - Решая судьбу человека…

— На каком основании? — вскипел Вася. — У вас против меня никаких данных! Я протестую. Буду на вас жаловаться!

— Ваше право, — ответил Михалев. — А пока что ознакомьтесь с постановлением о заключении вас под стражу.

— Знакомиться не буду, я ни в чем не виновен.

Прошло три дня, и «старшего лейтенанта» снова пригласили на допрос в прокуратуру к следователю Сидоркину.

— Город Дзержинск вам, конечно, знаком?

— Да, там я работал на шахте.

— Кем?

— Инженером на транспорте.

— Почему же вы из Дзержинска прихватили паспорт шахтера Волкова и его военный билет?

— Неправда. У меня никаких паспортов не было.

— Тогда слушайте. Нами установлено все. В четырнадцатилетнем возрасте вы совершили свое первое преступление. Потом еще шесть раз попадали в тюрьму. Вам, конечно, учиться было некогда. А вот диплом горного техника у вас все же обнаружен. Выходит, подделкой документов занимаетесь? Или украли?

Вася, уткнувшись глазами в пол, молчал. Действительно, не имея ни малейшего представления о подземном транспорте и горных разработках, он работал в Дзержинске инженером. Там и женился. Его хотели послать на курсы в Москву, но он, боясь разоблачения, отказался. Взял у шахтера Волкова шестнадцать тысяч рублей на покупку в Казани легковой автомашины (там, дескать, машины продаются без очереди) и скрылся.

— Так было? — спросил Сидоркин.

— Прошу очную ставку, — пробормотал преступник.

— Не спешите. Такая возможность вам будет предоставлена. Слушайте дальше. — Вася насторожился. — В Берфельской МТС, недалеко от Биробиджана, и сейчас помнят молодого интересного заведующего электростанцией. Больше того, они надеются на встречу с вами, ведь вы им немного задолжали: 61 тысячу рублей, похищенных из сейфа конторы.

— Доказательства, — сказал Вася.

— Будут и доказательства. Но, может быть, лучше обо всем рассказывать самому, а, Орлов — Мосин — Крюков — Бородач — Кулаженков? Сразу трудно перечислить ваши фамилии!

— Продолжайте в том же духе, — небрежно сказал «летчик», оправившись от первого удара, он опять стал наглеть.

— Не вспоминается ли вам совхоз «Лесное» Кустанайской области?

— Да, но я там работал… комсоргом.

— А где похищенные комсомольские взносы и часы ваших бывших товарищей?

Снова скисла, поблекла физиономия Кулаженкова. «А ведь они и впрямь все уже знают, — уныло подумал он. — Эх, была — не была, откроюсь. Глядишь, меньше всыплют».

Кулаженков поднял голову.

— Вижу, отпираться больше нечего. Все, о чем говорили вы, правда. Только вот не пойму, почему 61 тысячу приписывают мне: там было каких-нибудь 45 тысяч. Такая «несправедливость» раздражает меня. И еще. В Казани я никаких преступлений не совершал…

— Как сказать. Вы у нас — гастролер и хищение совершили мимоходом. Но вы виновны и в другом преступлении: вскружили голову легкомысленной девушке, украли у нее веру в людей.

— За это не судят.

— Правильно. Но судят за сокрытие от органов загса данных, препятствующих вступлению во второй брак. Вы уже были ранее женаты.

— Статья на это имеется?

— Имеется.

— Тогда сдаюсь.

Далее «старший лейтенант» рассказал обо всем. Обмундирование он купил в Московском военторге на ворованные деньги. Дипломы у него поддельные. Настоящая его фамилия Орлов. Жил за счет простаков и ротозеев…

В загсе только руками развели: в самом деле, ведь офицеры регистрируют брак по удостоверениям личности, а они на это не обратили внимания. Да и не только на это! Листок паспорта, на котором был поставлен штамп о браке, оказался вырванным из другого паспорта. Вот ведь к чему ведет ротозейство.

Итак, простая советская женщина Анна Ивановна, как бы дорого ни было ей пусть даже внешнее благополучие дочери, поступила честно и благородно, не покривила душой и помогла органам следствия обезопасить крупного афериста. Правда, некоторые обывательски настроенные соседи не прочь были осудить ее поступок. Но они, конечно, не правы.

А что же с Тоней?

На фабрике многие спрашивали ее, долго ли она была знакома со своим женихом?

— Только один вечер, — краснея, отвечала девушка. — Но это послужит мне хорошим уроком…

Через некоторое время Орлов, он же Мосин, он же Крюков, он же Бородач, он же Кулаженков, был приговорен к длительному сроку лишения свободы.

На улице было уже темно, настольная лампа в кабинете следователя ярко освещала раскрытый том уголовного дела. Над делом склонился следователь Малин.