Анна и Сергей Литвиновы - В свободном падении

Иннокентий Степанович выругался.

Похоже, без помощи тети Нины ему все-таки не обойтись.

Однако страх – он знал как психолог – не лучший из побудительных мотивов. Краткосрочно – действует. Фраза «кошелек или жизнь!» работает почти безотказно. Но пребывать в состоянии страха постоянно человек не может. Сойдет с ума, взбунтуется, убьет собственного мучителя.

Куда лучше сопроводить угрозы сахарной косточкой.

Адель – Иннокентий Степанович знал – никогда не расспрашивала тетю Нину об ее семье. Телеведущая слишком была занята собой, собственными мужьями, работой, планами. Считала домработницу (и в том, конечно, была ее роковая ошибка) за некий механизм. Нажимала равнодушно кнопки: «навести порядок», «приготовить еду», «пришить пуговицу».

Иннокентий Степанович интересовался людьми куда больше. А когда встречался с непредсказуемым поведением, считал, что разгадку того или иного человеческого поступка всегда можно найти в его прошлом, в его семье.

Он уже много лет назад поговорил с тетей Ниной и знал: та столь много и тяжело работает лишь потому, что на ее иждивении младшая сестра-инвалид. Сама себя обслуживать не может, пенсия грошовая, лекарства дорогущие. Нине несколько раз предлагали сдать беспомощную обузу в интернат, но женщина всегда отказывалась: как можно, родная ведь кровь. И вечный ее крест.

Очень переживала: что станет с сестрой, если с ней, кормилицей, не дай бог, что случится? «Сердце, врачи говорят, у нее крепкое, до ста лет прожить может. Но как сама будет? Сиделку-то на пенсию ее инвалидную не наймешь…»

Что же. Когда-то Иннокентий Степанович слушал скорбную повесть домработницы просто из интереса. Но теперь настало самое время козырь разыграть.

В тот же злосчастный день, когда ему не удалось расправиться с Дмитрием, Иннокентий Степанович отправился в банк и приобрел дорожные чеки на сумму в пятьсот тысяч рублей. Практически все свои сбережения за долгие годы безупречной работы истратил. Безусловно, он рисковал деньгами. Но лучше сказать: делал инвестиции. В новое, блестящее будущее.

Далее он отправился к себе в клинику. Достал из сейфа в своем кабинете давно припасенное лекарство. А потом снова подкараулил тетю Нину, когда та, как всегда торопливо, шагала с работы, и, не дав опомниться, вручил ей чеки.

– Что… что это? – Женщина растерянно разглядывала гербовую бумагу.

– Спокойная жизнь. Для тебя и твоей сестры, – пожал плечами Иннокентий Степанович. – Только сразу не трать. Положи в банк и снимай потихоньку проценты.

– Не поняла… – Нина не сводила глаз с заветных цифр. Пятьсот тысяч для Москвы, может, ничто. Но простую женщину из Энска сумма, безусловно, впечатлила.

– Мне нужно, чтобы Адель снова стала вдовой, – жестко произнес Иннокентий Степанович.

Протянул ей запаянный в пластик порошок. Объяснил:

– Растворяется в любой жидкой пище или напитке, вкуса, запаха на имеет. Угости этим Дмитрия. – И пока женщина не успела опомниться, добавил: – Результат нужен самое позднее завтра. До шести часов вечера. Не успеешь – чек будет аннулирован.

Повернулся уходить. Нина жалобно прошептала ему в спину:

– Но Адель – она ведь так его любит!

Что ж, у него был готов ответ. Бросил на ходу:

– Ты не про нее думай, Нина, – про себя. Единственный шанс у тебя появился сестру обеспечить. Действуй. Время пошло.

Он хорошо знал человеческую натуру. Не исключал: женщина сейчас просто гордо разорвет чек. Однако Нина поспешно, суетливо сунула билет, к счастью, в сумочку. И быстро засеменила прочь.

Обманывать себя бессмысленно. Давно пора признать: все дело в ней. В Адели Лопухиной, самой моей необычной в этом городе клиентке.

Я, безусловно, мог подтвердить якобы от имени высших сил, что убийца – действительно ее домработница. Пусть это неправда, зато Адель не станет ломать дров, бросать обвинения в лицо очередному кандидату в злодеи.

Но я ни в чем не был уверен.

– Набери мне Адель Лопухину, – попросил я секретаршу.

– Сейчас, – с готовностью откликнулась девушка.

Я стоял, ждал.

– Мобильный не отвечает. На работе и дома ее нет, – быстро справилась с заданием секретарша.

– Значит, найди, где она! – рявкнул я.

Сам позвонил Сименсу. Обрушил на помощника то же задание.

Дама, что ждала в кабинете, наверно, потеряла терпение. Но я никак не мог думать о ней и ее смешных, легко решаемых проблемах. Продолжал мерить шагами приемную, включил зачем-то телевизор…