Анна и Сергей Литвиновы - В свободном падении

– Простите, Адель. Я не могу лгать вам. Я действительно не знаю.

Ох, зря, зря она бросилась к этому волшебнику-магу! Только время зря потеряла, а результат нулевой.

Точнее, отрицательный результат. Потому что – прочитала Адель по лицу Данилова – тот вовсе не уверен, что во всем виновата тетя Нина. Но и ни единой зацепки, где искать настоящего убийцу, ей не дал.

Что ж ей делать-то теперь?

Сразу, как вышла от московского кудесника, Адель позвонила в больницу. Состояние Димы уже не просто тяжелое – но крайне тяжелое.

Растерянно нажала на «отбой». Чувствовала себя совершенно потерянной, несчастной. Ведь еще позавчера они с Димкой мило болтали на кухне. А вчера она полезла в Интернет, внезапно узнала, что любимый человек баснословно богат. И хотела…

Да. Она хотела узнать, кто наследует Димино состояние. Потому и на работу ему позвонила, чтобы просто у него спросить. А ей сказали, что Димка в больнице.

Что ж. Нужно довести, что задумала, до конца.

Адель завела машину и поехала к Диме.

Ключи от своей квартиры он дал ей пару месяцев назад. Адель таскала их в сумочке – хотя к любимому приезжала лишь однажды. Как-то все время выходило, что они у нее дома встречались.

Но где Димка хранит все документы, Адель знала. В серванте, на нижней полке. Коричневая шкатулка. Своими глазами однажды видела, как он доставал оттуда ПТС на машину для техосмотра. А когда перебирал бумаги, среди них мелькнула (автоматически отметила она) коричневая картонная книжица. Свидетельство о рождении старого образца.

Адель растерянно отбросила документ.

Просто быть не может!

Отцом Димы значился ИННОКЕНТИЙ СТЕПАНОВИЧ БАЛАКИН.

Ее собственный близкий друг. Человек, который помог ей сделать карьеру на телевидении. Кто всегда поддерживал ее. Помогал. Подсказывал, как лучше поступить. Адели вдруг вспомнилось: тяжелая болезнь сына, Макара дома нет – а Иннокентий Степанович (хотя сам живет в пригороде) примчался через пятнадцать минут после ее истеричного звонка. Сделал мальчику укол, сбил температуру.

И тот же самый человек пытается убить своего собственного ребенка – чтобы завладеть его состоянием? Нереально.

Ошибка. Однофамилец Балакина?

Хотя нет, это невозможно. Совпало ведь все: фамилия, имя, отчество. Он действительно Димин отец. Хотя ей в свое время сказал, что даже лично не знаком с Коростелевым – просто общался с ним в социальных сетях.

Да что там: именно Иннокентий Степанович – крестный отец их с Димой счастья!

А она-то, наивная, сколько раз предлагала познакомить его с Димой! (Иннокентий Степанович всегда находил предлог, чтоб отказаться.) И почему другое отчество у Димы и фамилия? Ну, из метрики ясно, что фамилия матери Коростелева. А отчество?

Балакин явно не хотел, чтобы ей открылась правда. Почему? И злонамерен ли был обман?

И что ж, выходит, именно Иннокентий Степанович – то самое олицетворение зла? Но зачем? Зачем ему было Фрица-то убивать? И Макара?! Да и на сына собственного нормальный отец никогда руку не поднимет. Даже из-за очень больших денег.

Адель потрясла головой. Она вообще ничего не понимала.

Что же ей делать?

Сделала глубокий вдох, сосчитала до пяти.

Да все ведь очевидно!

Иннокентий Степанович просто не посмеет ее обидеть.

Милейшая тетка. Пухленькая, добродушная. И просьба человеческая – помочь незамужней дочери жениха найти.

Но я никак не мог сосредоточиться. То и дело терял нить разговора, мекал-бекал, даже – совсем непростительно – перепутал отчество клиентки. (Она, мягко улыбаясь, поправила.)

– Значит, дочери вашей, вы сказали, уже тридцать шесть, – рассеянно повторил я.

– Да, и она…

Последовал рассказ о достижениях девушки в областях от кулинарии до ядерной физики, а я снова выключился.

Да что происходит сегодня?

Норд-ост, усталость, собственные проблемы – явно не оправдания.

Мелькнула малодушная мысль просто пообещать клиентке, что у дочери все будет, и очень скоро. Без гарантий и без деталей. Нет, подловато получается. Женщина ведь ждала. Заплатила немалые деньги.

– Давайте сделаем маленький перерыв? – попросил я. – Посидите, пожалуйста, здесь.

Сам вышел в приемную. Секретарша взметнулась мне навстречу. Сименса не было – впрочем, помощник и не обязан целый день торчать при мне неотлучно.

Все внешне обыденно, спокойно. Но почему на душе неотступная тревога?!