Яна Розова - Седьмая жертва

На следующий день, в три часа, она была на смотровой площадке. Оделась, как и велели, спортивно, просто.

Когда девушка подошла к маршрутке, там уже торчали пятеро старых теток, одетых, как и Порше, в куртки и брюки. Две тетки курили, три просто стояли. Было видно, что они не знакомы между собой, но уже перекинулись парой слов.

Тут из-за маршрутки выглянул водитель, молодой парень в камуфляжной куртке:

– Ну что? Это все?

– Это все? – переспросила женщина в черных спортивных брючках, красной куртке с меховым воротником и бейсболке. Она внимательно оглядела всех собравшихся, неизвестно чего от них ожидая. Эта тетка точно была из разряда «самых умных», решила Порше. Таких она особенно не выносила.

Женщины растерянно пожали плечами.

– Мне сказали, шесть должно быть… – сказал водитель. – Садитесь. Ехать будем долго.

– Насколько долго? – спросила кареглазая миловидная блондинка. Она была явно толстовата, да еще в светлых штанах и дутой куртке, – бомба, да и только!

– Пять часов, – равнодушно ответил тот.

– Ого!

Самая умная попыталась больше выяснить о предстоящем маршруте, но водитель оказался не из разговорчивых.

На первое сиденье рядом с шофером не сел никто. Никто не выбрал и места, на которых нужно было расположиться спиной к дороге, все расселись в глубине салона на креслах вдоль бортов машины. Порше и полная блондинка сели справа, места напротив них заняли Самая умная и еще одна блондиночка, маленькая и противная, с опущенными вниз уголками рта и почти круглыми голубенькими глазками. Порше еще на стоянке с презрением рассмотрела ее короткие ноги и плоский зад.

Впереди, спиной к ним, села высокая стройная брюнетка, а возле нее другая брюнетка, но среднего роста, раздавшаяся в бедрах и с короткой стрижкой. Порше подумала, что она чем-то напоминает журналисток, с которыми приходилось иногда общаться.

Машина вышла на трассу, и стало немного веселее.

Довольно долго все молчали. Порше надела наушники и сделала вид, что отключилась от происходящего. Самая умная о чем-то разговорилась с Противной блондиночкой. Полная тетка в светлой куртке достала из сумки яблоки и стала всех угощать.

Потом Порше задремала, а очнувшись, поняла, что все уже перезнакомились. Но она снова не полезла в разговор, хоть и прислушалась, сделав музыку в плеере потише.

– Я была его женой, – грустно сказала Толстуха. Они, видно, начали хвастаться, кем доводились Видалю.

Все уставились на Толстуху с явным любопытством.

– А я не видела его тридцать лет, – сказала Самая умная. – Мы учились в одном классе, наши родители дружили. Я так и не поняла – зачем меня сюда позвали?..

– Я тоже давно его не видела, – примазалась к ней Противная. – Я была помощником звукорежиссера в студии, где он первый альбом записывал. Не тут, а в Ростове. Первый свой виниловый диск.

Женщины, сидевшие к ним спиной, обернулись.

– Я интервью у него брала в 2005-м, – сказала та, что с короткой стрижкой. Точно, она оказалась журналисткой!

Длинноволосая тоже доложилась:

– Я пела в юношеской рок-группе. «Теория симметрии», может, слышали? Группа благодаря его протекции прославилась, ребята уехали в столицу, а я тут осталась.

Порше промолчала. Ей вдруг стало скучно. Она посмотрела в окно и убедилась, что там тоже невесело. Вокруг были поля – такие унылые, серые, а солнечный свет уже уходил, унося с собой еще не слишком уверенное тепло весенних дней.

Она снова закрыла глаза. Песня в ее плеере вдруг кончилась, и в паузу перед началом следующей она услышала, что Журналистка тихо всем докладывает, что вот та, длинная блондинка, она и есть последняя подруга Видаля! Она манекенщица!

Самое противное, что Журналистка не забыла упомянуть, что Порше зовут Лена Пузикова. Надо было ей в морду дать, да пачкаться неохота!

Женщины стали поглядывать на Порше, сразу как-то объединившись. Порше им не нравилась, она была слишком юная, слишком чужая. И слишком красивая, уточнила для себя Порше.

Старые курицы! Самой молодой тут не меньше тридцати! И зачем она согласилась ехать?

Толстуха, ее звали Милена, стала рассказывать, что у них с Видалем есть сын, который очень похож на отца. Она долго трещала про сына, пока всем не надоела. И только тогда смолкла.

В салоне было уже темновато. Водитель включил продолговатые лампы на потолке, льющие белый неестественный свет, и все лица стали старыми, неухоженными. Как в заколдованном зеркале проявились и недостатки кожи, и дефекты лиц. Порше полезла в сумку, достала пудреницу, чтобы убедиться – к ней это не относится.