Марина Серова - Подвенечное платье цвета крови

Я, к сожалению, не ошиблась. Вскоре влияние Ящика дало о себе знать: Капитолина потребовала раздела бизнеса и выделения своей доли. Я была просто в шоке: такая неслыханная наглость! Нет, вы только подумайте – ее доля в бизнесе! Лентяйка, дармоедка! Правильно моя мама называла ее спиногрызкой. Палец о палец не ударила, а туда же!.. Пришлось объяснить этой красавице, что никакой ее доли здесь нет и быть не может. Я все создала своими руками задолго до знакомства с ней и ее отцом. Я свое ателье поднимала с нуля, сама, на своем, можно сказать, горбу. Первое время, не поверите, мне приходилось работать по восемнадцать часов в сутки… У меня мозоли с пальцев не сходили, поясница болела от бесконечного сидения за машинкой… Да что там! Разве она могла такое понять?! У нее-то мозоли были на спине от долгого лежания на диване…

Я просто чувствовала, что это Тарас подбивает свою подругу на разрыв со мной, ведь до знакомства с ним она такой не была. Лентяйка, это да, но хоть делить бизнес не требовала.

Одним словом, когда в очередной раз Капитолина вечером после работы заявилась ко мне в ателье и затеяла ссору, я не выдержала и указала ей на дверь. Иди, говорю, живи одна и зарабатывай себе сама. Ты девочка большая, как-никак двадцать четвертый пошел… Я, говорю, в твои годы уже имела это ателье, кормила себя сама и еще двум работницам дала рабочие места. А эта дурочка вдруг как с цепи сорвалась. Начала кричать на меня, обзывать захватчицей, воровкой… Говорила, что я обобрала ее и ее отца, присвоила себе какие-то их деньги, что я хочу пустить ее, бедную сиротку, по миру, угрожала мне…

В общем, у нас произошла потасовка. Капитолина начала размахивать у меня перед лицом руками, я оттолкнула ее. Она кинулась на меня, крича, что я ее жестоко избила. Пару раз я действительно ударила ее по рукам, чтобы она ими особо не размахивала. А она вдруг схватила меня за грудки и принялась стучать о стену головой… Первые два удара я еще помню, потому что было очень больно в области затылка, а потом все вдруг куда-то провалилось…

Очнулась я в подвале. Голова гудит, соображаю туго. Чувствую, что лежу на полу, завернутая не то в ковер, не то во что-то похожее. Сколько я так пролежала, не знаю, не могла даже предположить. Но чувствую, что замерзла на сыром полу. Я как-то не сразу догадалась, что во время потасовки с Капитолиной потеряла сознание и очутилась в подвале. Подвал этот тоже мне принадлежит, я его купила практически за бесценок, сама не знаю для чего, так, на всякий случай, авось пригодится под склад или еще зачем-нибудь. И тут слышу над собой разговор двоих. Один голос Капитолинки, другой мужской. Говорят обо мне. Падчерица плачется, мол, убила я мачеху, что же теперь делать?!. А мужской голос говорит, что ничего страшного, все, мол, даже к лучшему. Вывезут они меня сегодня же ночью на городскую свалку, обольют бензином и сожгут – никто не опознает… Я, как это услышала, чуть снова чувств не лишилась. Сказала этим двум придуркам, что я живая, и стала требовать освободить меня. Тогда Тарас – а это был он – и говорит: «Ага, пришла в себя… Живучая, значит! Это хорошо…»

Капитолина предложила добить меня, а то я, мол, пойду в полицию и все расскажу, и ее посадят ни за что. Но Тарас подсказал подруге другой вариант: запереть меня в моем же подвале, благо он глухой и выход из него есть только в подсобку ателье. Убить меня они, как видно, побоялись, приковали цепью за ногу к трубе и пообещали задушить, если буду шуметь. А утром Тарас притащил в подвал швейную машинку, матрас, стол, ножницы и все остальное, необходимое мне для жизни и работы. Даже кое-что из старой посуды дал, кипятильник и еду – пачку чая, сахар, буханку хлеба… Я ему сказала, что зря они все это затеяли: меня будут искать и рано или поздно найдут здесь. Но Ящик только нагло рассмеялся мне в лицо: мы, говорит, объявим знакомым, что ты уехала куда-то со своим кавалером, а позже заявим в полицию, что ты пропала без вести. Пускай ищут!..

Элеонора снова остановилась. Она тяжело дышала.

– Может, вы хотите передохнуть? – спросил Андрей. – Мы можем сделать перерыв…

– Нет, нет, я хотела бы продолжить… Так вот. Я стала работать там, в подвале. Они заставляли меня кроить и шить, не кормили, если я не садилась за машинку. Я сначала бастовала, а потом почувствовала, что силы покидают меня, и принялась работать. Мне тут же дали еду – пакет кефира и банку кильки в томате. А еще хлеб… Ящик принес и ввернул в патроны на потолке две мощные лампы – чтобы мне было светлее. И началась моя каторга. Каждый день, без выходных и праздников. Не знаю, по сколько часов, ведь у меня там не было будильника. Если бы я не делала этого, наверное, сошла бы с ума.