Ольга Миленина - Вольный стрелок

— Владимир, скажите — это между нами, разумеется, мы ведь можем быть друг с другом откровенны? — Идиотская улыбка прилипла намертво к моему лицу, и кажется, при всем желании я не могла ее стереть. — То, что вы написали, — это правда? Или тот человек, который дал вам информацию, на самом деле ничего не видел — или не уверен, что видел именно то, о чем было написано? Нет, вам я, разумеется, верю — просто все это настолько сенсационно, что даже сложно представить, что такое могло быть на самом деле…

С юмором у господина Перепелкина было плохо — равно как и с самокритичностью. И мои слова он принимал за чистую монету — к счастью для меня, не для себя.

— А ты как думаешь? — Он явно ставил меня с собой на одну ступень — даже чуть ниже. — Понятное дело, что правда. Как написано — так и было. Про слухи, что там упомянуты, точно не скажу — не моя информация, из отдела ребята сказали, что слышали о нем такое. Но вот остальное — чистая правда.

Перепелкин вытянул из кармана джинсов пачку «ЛМ», с аппетитом закуривая. Видно, с утра ему было плохо, мучило его похмелье, и денег на похмеление не было и занять не у кого — наверное, так плохо было, что даже курить не мог. И тут появилась я, на его взгляд, тупая клуша, готовая платить за то, чего не могла узнать сама, — и он поправил здоровье и начинал оживать, даже закурил со вкусом.

— Да, я тебе газетку прихватил — так, на случай. — Он нагнулся, извлекая из своей весьма немаленькой сумки — видимо, на более приличную и малогабаритную у него не было средств, вот и ходил с растянутым куском кожзаменителя, более пригодным для любителя собирать и сдавать пустые бутылки или графомана, таскающего по редакциям свои бессмертные творения, — смятую газету. Номер вышел сегодня, и на встречу со мной он пришел прямо из редакции, просто спустился на лифте и сделал два шага до машины — однако у газеты был такой вид, словно ее подкладывали под задницу проститутке, пользуемой на грязной скамейке в безлюдном парке. Либо устраивали на ней рабоче-крестьянский пир с водкой, картошкой и жирными кусками сельди. — Ты читни — а я отойду на пару минут. Да — пива еще закажу, ты точно не будешь? Ну я тогда себе еще кружечку — лады?

— Ну разумеется, — выдавила из себя приветливое, брезгливо распрямляя газету при помощи вилки, которая мне все равно была не нужна. Утыкаясь взглядом в украсивший обложку огромный фотомонтаж — голая девица с дымящимся пистолетом в руке, прикрытая лишь внушительным поясом, с которого свисали гранаты, ножи и прочие штуки из арсенала киллеров. А среди кучи вынесенных на обложку названий статей набранный крупнее других анонс гвоздя номера — «Убийца банкира убегает без трусов».

Точно так же я рассматривала эту обложку часа четыре назад в свой редакционной комнатке без окон. С таким презрительным интересом рассматривала — купив «Сенсацию» только потому, что Зайцев сказал, что люди оттуда крутились у улитинского дома. Хотя я и не верила, что в ней будет что-то на интересующую меня тему.

Признаться, я вообще не хотела ее открывать, зная, что увижу внутри.

Повествования о сексуальных маньяках или людоедах, о новых продуктах отечественной порноиндуст-рии, передранные из других газет новости, преподносимые как эксклюзив, бредовые и несмелые рассуждения о политике. И обязательно интервью с кем-нибудь, пару дней проработавшим в качестве водителя или гримерши рядом с именитым рок-певцом или певицей — и теперь рассказывающим обо всех секретах знаменитости.

Мне не хотелось лезть в это дерьмо. У меня такое хорошее настроение было с утра после вчерашней гулянки — естественно, затянувшейся до позднего вечера. Потому что, посидев пару часов в редакции и повспоминав старые времена за хорошим коньяком, мы сузившейся компанией переместились в заведение, некогда бывшее шашлычной, а ныне переименованное в ресторан кавказской кухни.

Цены там, правда, были божеские, шашлык, похоже, был приготовлен не из кошатины, а грузинское вино, заказанное мной за неимением итальянского, оказалось достаточно сносным. Конечно, сама бы я такое заведение никогда не выбрала — но раз решили тряхнуть стариной, то и идти надо в то место, в котором гуляли раньше.

Естественно, домой я добралась только к одиннадцати — немного нетрезвая, но зато одна. С трудом отбившись от прилипшего ко мне Димки Каверина, завотделом информации, который и раньше ко мне приставал, но никогда ничего не получал. И делать исключение на этот раз я не собиралась — связи с людьми из редакции мне давно неинтересны. Еще лет пять назад это было в порядке вещей — все были одной тесной семьей, — но времена поменялись, семья поредела, члены ее, разбавленные вновь пришедшими, друг от друга отдалились. Так что делать шаг назад мне показалось лишним.