Ольга Миленина - Вольный стрелок

— Видите ли, Юля, — у нас в вами в самом деле очень неприятный повод для встречи. — Он вытащил из кармана, пиджака пачку «Мальборо», прикуривая. — Эти неприятности связаны с вашей профессиональной деятельностью — как я теперь понимаю, именно с вашим последним материалом. Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, даже не знаю, как вам сказать, чтобы вы правильно меня поняли… В общем, ваш главный редактор вам сказал, наверное, что я сотрудник ФСБ, работаю в управлении, которое занимается организованной преступностью…

— И? — произнесла требовательно, устав от затянувшейся паузы и уже понимая, что меня сюда позвали не для того, чтобы подбросить мне классную фактуру, — и настоятельно желая знать, в чем, собственно, дело. — И что?

— Как вы понимаете, у нас есть свои источники информации в практически всех крупных опэгэ — организованных преступных группировках, я хотел сказать.

Кое-где есть и свои люди — это между нами, конечно. И вот к нам поступили данные о том, что… — Он снова сделал паузу, глядя на меня очень внимательно, серьезно и в то же время с сочувствием, словно собирался выложить что-то из ряда вон выходящее и заранее мне сопереживал. — Данные получены из надежного источника и абсолютно достоверны. А суть их в том, что вас, Юля, хотят убить…

Я ждала чего угодно — но только не этого. И потому не поняла смысл сказанного.

— Простите?

— Я сказал. Юля, что вас хотят убить, — повторил он, глядя мне в лицо.

И в умных глазах, внимательных, сочувствующих, понимающих, не было того, что я так хотела бы там увидеть. Смешок, улыбку — что угодно, показывающее, что это он не всерьез.

— Вот как? — поинтересовалась с любопытством, которое больше было деланным, чем настоящим. — И кто же? Неудачливые конкуренты? Разгневанные читатели?

Куделин молча пожал плечами.

— Это не шутка? — Я посмотрела на него с недоверием, готовая простить ему столь нестандартное проявление чувства юмора. — Это точно не шутка?

— Ну что вы, Юля?! — Он развел руками, и на серьезном лице появилось немного обиженное выражение. — Разве такими вещами шутят?

«Почему бы и нет? — ответила я ему мысленно. — Почему бы, собственно, и нет?» Но промолчала. Начиная осознавать, что это не розыгрыш. Что меня — меня, великую журналистку, фантастическую женщину, мечту мужчин и любимицу читателей — кто-то хочет убить. По-настоящему. Всерьез.

— Вы не волнуйтесь, Юля. — Кажется он хотел коснуться моей руки, но не решился. — Мы ведь с вами встретились не для того, чтобы просто вас предупредить, — а для того, чтобы помочь. Так что, пожалуйста, не волнуйтесь, и…

— Ну что вы — я абсолютно спокойна. — Я выдавила из себя улыбку, почему-то пытаясь острить. — Я просто фантастически спокойна. И должна отметить, что более приятных вещей мне еще никто не говорил. Никогда в жизни…

— Я вас понимаю. — Куделин улыбнулся мне мягко, он уже смотрел на меня не как на тяжелобольного, но как на больного безнадежного. — Но поверьте, что повода для волнений у вас быть не должно. Сейчас для нас с вами самое главное — определить, чем вы так прогневали нашу оргпре-ступность, и принять соответствующие меры. Согласитесь, что убийство журналиста — возможно, это только планы, намерения, которые никогда не будут осуществлены, — это очень серьезный шаг. И тот, кто его делает, должен знать, что за этим последует. Что это всколыхнет всю Москву и всю страну, произойдет резкое усиление борьбы с преступностью, дело возьмет под контроль Генпрокуратура и, возможно, сам президент…

Наверное, это было очень лестно — что мое потенциальное убийство произведет такой фурор и о моей скромной персоне узнают отечественные небожители. Но я бы предпочла, чтобы они по-прежнему не имели ни малейшего представления о моем существовании — скромном, тихом, но существовании, а не небытии.

Вообще у меня было ощущение, что все это — самый натуральный бред.

Какая-то несуразица. И хотя я понимала, что значат его слова, но не могла применить их к себе. Я не раз слышала за годы работы в газете, что кто-то кого-то заказал или может заказать — но это всегда было где-то далеко, всегда с кем-то другим. А сейчас относилось ко мне.

— Юля, вы, главное, не волнуйтесь. — Куделин решился-таки и коснулся моей руки успокаивающе. — Причину возникновения ваших неприятностей мы уже знаем — то, что вы нам рассказали о вашей последней статье, все объясняет.

Очень серьезная тема, затрагивающая очень серьезных людей. И очень серьезно затрагивающая. Верно, Андрей Петрович?