Наталья Солнцева - Черная жемчужина императора

- Я хочу кофе, - выпалила Альбина, сдерживая готовые выступить слезы. - И грушевый штрудель на десерт.

- Хорошо.

Оба понимали, что происходит, и продолжали делать вид беззаботной, развлекающейся пары.

Ростовцев подозвал официантку и сделал заказ.

- Принесите водки, - велел он напоследок. - Ты будешь?

Госпожа Эрман отрицательно покачала головой и уставилась на музыкантов, боясь выдать взглядом или жестом свое огорчение. От того, что она старалась казаться естественной, ее лицо и все тело напряглось… и это напряжение передалось Альберту.

«Какого черта? - раздраженно подумал он. - Зачем мы, находясь рядом, разыгрываем шутов? Ведь ясно же, чего хочет она и чего хочу я! Хочу ли? Хочу… Хотел до недавнего времени. Но что с тех пор изменилось? Ровным счетом ничего».

«Ты снова гипнотизируешь сам себя! - взялся за свое второй голос. - Убеждаешь, как учитель жизни, гуру, поучает наивного несмышленыша. Если кто из вас с Альбиной и шут, то пальма первенства явно принадлежит тебе, дражайший Альберт. Ты не знаешь, чего хочешь? Ха-ха! Разве не это качество ты больше всего не приемлешь в людях? Других ты судишь весьма сурово… как же теперь быть с самим собой?»

Официантка принесла десерт и водку. Ростовцев выпил, откинулся на спинку стула, ожидая облегчения… оно не наступало. Альбина пригубила кофе, заставляя себя улыбаться. Густая коричневая капля сорвалась с чашки и упала на белый атлас юбки, растеклась безобразным пятном…

Романтический вечер в «Элегии» был безнадежно испорчен.

Лика Ермолаева пошла бы сейчас куда угодно, только не домой. Большая гулкая квартира наводила на нее тоску и страх. После разговора с сыщиком тоска обострилась, воспоминания посыпались дождем, - да что дождь! - грозовым ливнем затопили сознание, погрузили в прошлое.

Сколько Лика себя помнила, - жили они втроем: мама, Аркадий и она. Называть Аркадия отчимом язык не поворачивался, - в детстве Селезнев полностью заменил ей отца. Одинокое житье в лесу, среди болотистой чащи, сделало бы семью отшельниками, не будь в нескольких километрах от хутора маленькой станции Ушум. Оттуда Селезнев привозил продукты, предметы обихода, одежду, игрушки для Лики и книги - много книг.

- Девочка отрезана от мира из-за нас с тобой, - шепотом пеняла Аркадию мама. - Ее необходимо учить всему, что другие дети проходят на школьных уроках.

Несколько раз они обсуждали возможность отослать Лику в интернат, где жили и учились ребятишки с таких же разбросанных по тайге хуторов да малых деревень. Но так и не решились на этот шаг.

- Я не могу отдать ее так надолго, - сокрушалась мать. - Лучше привези из Ушума учебники! Закажи в конце концов по почте всю необходимую литературу. Я сама буду учить Лику языкам и гуманитарным предметам. А ты возьмешь на себя математику.

О деньгах речь ни разу не заходила. Где Аркадий Николаевич брал средства на безбедное существование, Лика не знала, да и не задумывалась. Много давала тайга - пушнину, дичь, грибы и ягоды, дрова, лекарственные травы. Селезнев был умелым охотником, - возвращался из лесу с богатой добычей, ездил куда-то, сдавал; в обмен привозил сахар, муку, консервы, мыло и прочие нужные вещи. Часто вечерами, когда Лика ложилась спать, Аркадий и мама подолгу шептались о чем-то, вздыхали.

Изредка к ним на хутор забредали другие охотники, наведывались геологи и какой-то следопыт из Ушума. Гостей принимали внешне радушно, но настороженно, - старались спровадить поскорее. Когда Лика сильно заболевала, Селезнев привозил лекарства из поселка, а так, слава богу, на здоровье ни мама, ни отчим не жаловались. Видимо, на них благотворно влиял таежный воздух, родниковая вода, ягоды, дикий мед, простая, свежая пища и размеренный образ жизни. Ссор, серьезных стычек Лике наблюдать не доводилось, слышать крики и брань тем более. Только шумели зимой и летом деревья, звенел гнус, пели птицы… или скрипел, трещал от стужи деревянный дом, пылали дрова в печи, выли белые вьюги, налетали ветры, шли дожди. Горела на столе керосиновая лампа, мама заставляла Лику повторять французские глаголы, ворчал Аркадий:

- Хватит тебе мучить ребенка, Катя. Что ее ждет, по-твоему? Светские приемы, балы и рауты? Это все в прошлом, в прошлом!

- Есть ценности, которые могут быть востребованы в любые времена, - печально вздыхала мать. - И чем нам заниматься, Аркаша? Пусть девочка научится говорить по-французски. Надо извлечь выгоду из нашего отшельничества. По крайней мере мне никто не помешает воспитать дочь так, как я хочу. Потом она сама решит, что ей ближе к сердцу, где и как себя вести. Когда-то же придет конец нашей ссылке? - Она вопросительно смотрела на Селезнева, а он отводил глаза.