Траектория чуда

- Опоздаем, черт! – заскрипел зубами я, сходя с ума от бессилия что-либо сделать.

- Дайте мне телефон, - тихо и спокойно сказал Ален.

- Что? – не понял я.

- Дайте мне свой телефон, мсье Глеб, - повторил, с ободряющей улыбкой глядя на меня, Ален. – Из моего вы вынули карту.

«На кой хрен тебе понадобился телефон? – подумал я, протягивая ему аппарат. –Узнать, насколько тянется пробка?» Ален невозмутимо набрал номер, коротко переговорил с кем-то по-французски, сказав в конце: «Merci», потом позвонил снова и говорил долго, зато в конце и благодарил собеседника раза четыре.

- Я позвонил в аэропорт Цюриха, и сказал, что пассажир первого класса опаздывает на рейс до Москвы, и что ждать до завтра он не имеет возможности, - сказал Ален, возвращая мне телефон.

- И что? – с надеждой в голосе спросил я.

- Как что? – удивленно поднял брови вверх Ален. – Они поблагодарили за своевременное предупреждение и сказали, что подождут.

- Подождут? – не понял я. – Самолет будет меня ждать?

- А почему вы думаете билеты первого класса столько стоят? – улыбнулся Ален.

Я молча сжал его руку повыше локтя. Как раз тронулась и пробка. Через полчаса мы были в международном аэропорте Цюриха, опоздав ко времени всего на семь минут.

Я бегом бросился к стойке регистрации, издалека размахивая билетом. Точно, меня ждали, и спешно мной занялись. Подоспел Ален. Я обернулся к нему, и долго молча тряс ему руку.

- У меня к вам последняя просьба, Ален, - обратился я к нему, неожиданно для себя самого перейдя на «вы». – Я так неожиданно уехал, что не успел заплатить за отель. Вы не могли бы сделать это за меня?

- Конечно, без проблем, - ответил Ален, и я передал ему тысячу долларов, прикинув, что этого хватит с избытком, включая и издержки Алена в пути.

Регистрация закончилась. Я еще раз поблагодарил его за все, и уже собирался проходить через рамку металлодетектора, как вдруг что-то остановило меня. Я снова обернулся к нему, и сказал, глядя прямо в его серые глаза:

- Мадемуазель Талия осталась здесь, в Швейцарии. Правда, примерно месяц она будет очень, очень занята, и вам лучше ее не беспокоить, но мне кажется, что потом она была бы рада, если бы вы ей позвонили.

Ален вспыхнул, как мальчишка, и опустил глаза.

- Я угадал? – грустно спросил я, и он кивнул.

Я написал на первой подвернувшейся бумажке номер ее мобильного, и протянул Алену.

- До свидания, Ален, - сказал я. – Вы очень помогли мне.

- Мне показалось, что вам, как это у вас говорится, по зарез нужно быть в Москве именно сегодня, - улыбнулся Ален. – Я угадал?

Мы рассмеялись. Работники аэропорта уже давно нетерпеливыми жестами давали мне понять, что пора проследовать дальше, к таможенникам и пограничникам, и далее, на посадку. Я повернулся, и пошел. Я не оглядывался, но знал, что Ален стоял и смотрел мне вслед, пока я не скрылся из виду. Еще через десять минут я сидел в удобном кресле «аэробуса», который сразу же после того, как тяжелая входная дверь закрылась за мной, свистя турбинами, покатил на взлетную полосу. Разбег, отрыв, набор высоты, и самолет, пробив плотный саван облаков, казалось, застыл над ними, как над бескрайней снежной долиной, освещенной ярким зеленоватым сиянием полной луны. Я смотрел на эту фантастическую, удивительную в своей красоте картину в иллюминатор, но сердце мое сжимала тоска. Не потому, конечно, что я летел домой. Просто я не знал, что ждет меня там.

Воскресенье, ночь

Я не замечал большой разницы между бизнес-классом, которым мы летели в Женеву, и первым, которым я возвращался, пока не выяснилось, что пассажирам первого класса французский коньяк положен без ограничений. После безумной гонки по альпийским серпантинам сердце у меня колотилось часто и неровно, а ведь известно, что в таких случаях надо выпить коньячку! Да вот беда, - дозировка в народном рецепте не указана… В общем, на момент, когда лайнер коснулся колесами бетона взлетно-посадочной полосы я больше походил не на пассажира, а, скорее, на бессловесный багаж. Однако нежные и сильные руки швейцарских стюардесс аккуратно поставили меня на ноги, а прохладный ночной воздух родины и вовсе привел меня в чувство, так что, хоть и нетвердыми шагами, по трапу на бетон родной Шереметьевщины я спустился сам. Я еще поспал в извозчичьей «Волге», так что когда уже глубокой ночью мы подъехали к моему дому, я был уже вполне как огурец.

Хотя, естественно, в квартире было пусто, я вошел тихо, стараясь не шуметь, думая, что именно так делал бы, если бы Галина и Юлька были дома. Но их не было. Я прошел по темной квартире и, не зажигая света, сел в кресло, в котором любил всегда сидеть, когда редким вечером возвращался с работы пораньше, и мы с Галиной вполне идиллически смотрели по телеку какой-нибудь сериал. Как много я сейчас бы дал, чтобы прямо сейчас предаться этому пустому, как я всегда считал, времяпрепровождению – семейному просмотру телепередач! Да, что имеем, не храним… И я заплакал, как в детстве, хлюпая носом, и не сдерживая слез. Потом немного успокоился, вздохнул и – заснул.