Наталья Солнцева - Печать фараона

- Вы рехнулись? - шипел на ухо Хромов. - Мы задохнемся! Наоборот, надо заткнуть щели.

- Вы забыли мои инструкции? - разозлился Смирнов. - Какого черта? Делайте то, что положено!

- О пожаре вы не предупреждали…

В своей комнате проснулся Стас, попытался встать, застонал от рези в боку. Вспомнил наставления сыщика: ни при каких обстоятельствах не высовывать нос из комнаты, лежать тихо. Пахло дымом, но он стиснул зубы и лег, закрыл глаза. Будь что будет.

Тем временем паника среди жильцов стремительно нарастала. Люди метались в темноте и дыму, кричали. Всеслав оставил дверь в квартиру приоткрытой.

- Встаньте к стене и не дышите! - приказал он Хромову.

Тот повиновался, сдерживая кашель; глаза слезились. В прихожей произошло невидимое в задымленном мраке движение, раздался шум, звуки короткой борьбы, какой-то щелчок.

- Птичка в клетке, - произнес условную фразу Смирнов. - Где фонарь? Закройте дверь и пробирайтесь в гостиную.

Хромов прижал к себе фонарь, который должен был держать наготове, но зажигать только по сигналу, с облегчением захлопнул входную дверь и на ощупь двинулся по коридору вглубь квартиры.

- Не брыкайся, Мариночка, - увещевал кого-то Всеслав. - Это бесполезно. Давайте свет, Валера!

Хромов метнулся к окну, дернул на себя створку, впустил свежий морозный воздух. И только потом зажег фонарь, навел на голос. Желтый луч выхватил из темноты две фигуры в клубах дыма - сыщик крепко держал за локоть женщину в черных спортивных брюках и свитере с капюшоном: на ее запястьях блеснули наручники.

- А-а! - выкрикнул Хромов, ощущая волну ужаса, мурашками покрывшую тело от макушки до пят. Он выронил фонарь и закрыл лицо руками. - Кто это?

- Марина Комлева, - насмешливо, подчеркнуто отчетливо произнес сыщик. - Не так ли? Золушка, которая так и не стала принцессой. Судьба - злая волшебница, умеющая посмеяться над неудачниками! Ха-ха!

Женщина дернулась, ее глаза метали молнии. Хромов, бледный, как стена, шатаясь, сделал шаг к ней.

- Не бойтесь, - успокоил его Всеслав. - Она уже не укусит. Вот ее жало! - Он поднял остро отточенное узкое лезвие ножа с черной ручкой, показал Валерию. - Каково? В последнее время наблюдается повышенная склонность дам к экстремальным развлечениям! Вот и Марина не исключение. Позвольте-ка? - Сыщик приподнял рукава ее свитера, присвистнул. - Вот царапина от моего ножа! Когда я пытался удержаться с его помощью, невзначай задел того, кто толкнул меня в спину. Вообще-то я с женщинами веду себя вежливо… если они не покушаются на мою жизнь.

Лежащий на полу фонарь причудливо освещал гостиную Киселевых, делая картину в мрачных тонах еще более зловещей. Дым медленно рассеивался.

- Шашка, подброшенная нашей прекрасной Золушкой, видимо, догорела. Сейчас господин Войтовский велит починить щиток, и загорится свет.

Леонард Казимирович и Ева ожидали развязки в соседней квартире, где их любезно согласилась приютить знакомая Киселевых. Они были предупреждены на случай повреждения проводки и всяких казусов с электричеством.

- Вы ничего не докажете, - прохрипела Марина.

- Нам это и не нужно, - невозмутимо сказал сыщик. - Это не наша забота. Где печать? Ты ведь взяла ее с собой, не иначе. Не зная, кто и как догадался обо всем, ты нигде не могла оставить ее. Слишком опасно. Вдруг тебя выманивают из дому, чтобы добраться до реликвии?

Хромов пришел в себя, поднял фонарь и осветил лицо Марины.

- Ты?! - отшатнулась она. - Как ты сюда попал?

- Это Яна, - прошептал он. - Моя… бывшая жена.

- Будь ты проклят! Будьте вы все прокляты! - завопила она, вырываясь из цепкого захвата Смирнова. - Прокляты-ы-ы…

Взгляд сыщика остановился на ее свитере, оттопыренном на поясе. Что там? Чехол для мобильного? Он радостно хмыкнул и достал из кожаного чехла небольшой серый камень.

- Вот он, Тутмос, отворяющий врата Дуата!

Наутро снова пошел снег - белый, отвесно сыплющийся с неба, укрывающий все изъяны и огрехи жизни непорочно чистым покровом. Опять сделалось вокруг бело, ясно и свежо - бери и пиши, как на загрунтованном холсте, новую яркую картину любви и ненависти. Как писал в своем трактате один алхимик-розенкрейцер, «в этом мире любовь и гнев нераздельны во всех творениях».

Еще одна страничка жизненной книги перевернута, еще одно расследование завершено.

Валерий Хромов, Стас, господин Войтовский, Смирнов и Ева сидели на мягких диванах в гостиной Киселевых. На столе перед ними лежала печать Тутмоса Великого - серый плоский кристалл, на одной стороне которого был выбит символ анкх со стилизованной розой в сердцевине.