Наталья Солнцева - Печать фараона

- А моя не знает, куда меня черти занесли, - вздохнул Всеслав. - И телефон я потерял. Так что давай будем собираться.

Через полтора часа, попив крепкого чая с водкой и кусковым сахаром, заперев дверь мазанки, они двинулись по снежной целине к деревне. Небо сияло первозданной синевой, снег блестел, ноги проваливались в него по колено и глубже. Хлебин кряхтел, а Смирнов сразу взмок под курткой, превозмогая неприятную слабость, дрожь. Проснулась боль в спине и затылке, затошнило. «Видно, легкое сотрясение мозга я заработал, - подумал сыщик. - Как пить дать. Некстати это!»

Впереди показалось могучее голое дерево, облепленное снегом, воздевшее руки-ветви в жесте немой мольбы, обращенной к небесам. Подошли ближе - у основания ствола намело высокий сугроб, из которого будто выползал, обвивая толстый, мощный ствол, «белый полоз», - древесная жила-нарост.

- Кудеяров ясень, - задумчиво произнес Хлебин. - Чудно?е дерево! Моя теща покойная была помешана на нем. - Он мелко перекрестился и сплюнул в снег. - Все болтала про какую-то несчастную любовь и про ключи от смерти. Блаженная была баба! А ясень и вправду необыкновенный - бывало, плывешь на лодке по реке, когда солнце встанет… глянешь на дерево, аж сердце замрет! Солнышко-то аккурат между его веток получается, словно золотой шар в руках. Картина, я тебе скажу, удивительная!

Сыщик сообразил, что от дерева до мазанки не так уж и далеко. Это в темноте, на обрыве путь показался длиною в вечность.

- Иван, - обратился он к мужу Федотьи, - а ты вчера вечером… или ночью около мазанки никого не видал? Может, по дороге кто проходил?

- Окромя тебя, милок, никого. Кому в такую погоду быть-то? Рыбаки все загодя по домам разбежались, это я припозднился, думал, авось ветер тучи мимо пронесет. Не пронес.

Скоро показалась и деревенская околица, потянулись заметенные снегом заборы, старые сады, крыши в белых шапках, трубы, из которых дымило.

- Вишь, хозяйки топят уже, стряпать собираются, скотину кормить. Вон и моя Настя суетится, - степенно пояснил Хлебин, сворачивая к открытой настежь калитке.

За забором отбрасывала лопатой снег женщина в старом полушубке, в сером вязаном платке. Она подняла на пришедших красное не то от мороза, не то от слез лицо.

- Колька снова запил, окаянный, - бросилась она к отцу, не замечая чужого человека с ним рядом, не здороваясь. И зарыдала в голос, уткнувшись в плечо Ивана. - Где только самогон взял?

Из дома на крыльцо вывалился расхристанный, взъерошенный хозяин, явно в подпитии и дурном расположении духа.

- Жрать давай! - заорал он на жену, увидел во дворе тестя и постороннего мужчину, пьяно качнулся, осекся и скрылся в сенях.

- Господи, за что ж наказание такое? - запричитала Настя, вытирая слезы тыльной стороной ладони, и крикнула вдогонку мужу: - Ложись спать! Детей не пугай, сволочь!

- Когда он пить начал? - деловито спросил Иван.

- Да вчерась! Вдруг как с цепи сорвался после обеда. Денег потребовал, - жаловалась она отцу. - Нутро у него, видишь ли, горит! Тошно ему! Я не давала. Так он чуть ли не драться полез! Схватился и вон из дому - побегал по соседям, да не больно разжился. Вернулся затемно, бешеный, в сараюшку кинулся, давай там громить все, переворачивать вверх дном. Все разворотил! Видать, там бутыль у него была припрятана… заначка! Или деньги. Не знаю! Ринулся прочь, злой, как черт… в метель побежал куда-то без шапки да пропал до ночи. Собаку раздразнил, лаяла и лаяла, как скаженная. Я детей уложила, пошла искать его… снег глаза слепит, ветер воет, - свалится где-нибудь, замерзнет под забором, думаю. Не нашла… Ночью явился, весь в снегу, пьяный… глаза безумные.

Она всхлипнула и горестно покачала головой.

- Значит, вечером и ночью Николая дома не было? - насторожился сыщик. - А когда он пришел?

- Часа в два, наверное. На улице метет, хоть глаз коли! Дверь сарая настежь бросил… еле снег отгребла утром.

- Можно мне зайти в ваш сарай?

Настя удивленно подняла на него припухшие, заплаканные глаза.

- Зачем?

- Пусть поглядит, - разрешил Иван. - Дурного не будет.

Он зашагал к сараю вслед за Смирновым, недоуменно хмыкая. С какой стати приезжему человеку интересоваться деревенским сараем? Отец Насти чувствовал: этот заблудившийся любитель зимних прогулок по берегу Волги спрашивает про сарай неспроста, - что-то он знает, чего-то недоговаривает. Где он головой ударился? Говорит, будто с кручи сорвался, на уступ упал. Так оно могло быть, конечно. Только за каким чертом в темень и снегопад по кручам прибрежным шастать? Не врет ли? Вдруг они с Колькой непутевым встретились, не поделили чего-нибудь, сцепились да подрались? То-то зятек, как увидел чужого, быстро с крыльца ретировался.