Рауль Мир-Хайдаров - Налево пойдешь - коня потеряешь

Деньги за картошку, за сено, за телушку -- все откладывалось на дом. И во дворе, на задах, вдоль забора высились в штабелях, обветриваясь от запаха креозота, шпалы. Мешки с цементом в сарае, доски, крепежные бруски, планки, стойки -- все, что перепадало с грузового двора станции, росло, увеличивалось, только день ото дня Ильяс заметно терял интерес к свое затее. Не говорила Кашфия долгожданного: "Я жду ребенка", и оттого сильно боялась, что запьет ее Ильяс, потому как пили в Степном, и пили крепко, по-черному. В месяц можно было лишиться строительного добра, что собирал Ильяс по крохам, но муж устоял.

А тут и подоспело долгожданное: "Жду!" Надо было видеть Ильяса, когда он услышал это. Он подхватил свою Кашфию на руки, словно балерину, и закружил в тесной, с низкими потолками землянке, выкрикивая что-то нечленораздельное, но радостное. Кашфие казалось: зацепись он случайно могучим плечом за стойки, подпиравшие дряхлую хибару,-- она рухнет им на голову. А на дворе уже стояла зима. За ужином в тот день он и сказал --весной начинаем строиться. За месяц оформил и получил кредит на строительство, сроком на двадцать пять лет, сумму не ахти какую -- шесть тысяч старыми, но в то время занять такие деньги было непросто.

Дом строился стремительно, легко, хотя "легко" вряд ли подходящее определение -- легко дома не строятся, за них приходится платить потом и мозолями, натруженной спиной, ломотой в руках.

Три года на грузовом дворе станции лежало машин десять камня для целинного совхоза, от которого отказывались часто меняющиеся хозяева, но время от времени исправно платили штрафы железной дороге за невыбранный груз. Едва подсохли грунтовые сельские дороги и потянулись из совхозов машины на грузовой двор, Ильяс и предложил экспедитору: давай, мол, я вывезу камень себе на фундамент, сниму груз у вас с души. Подходил очередной срок штрафа, и обрадованный экспедитор, не знавший, что и делать с камнем, не только разрешил, но даже два самосвала выделил, и Ильяс со своим дружком Авдеевым за ночь управился.

До того ни один дом, ни одно казенное здание в Степном не возводились на каменном фундаменте. Ильяс однажды, после войны, побывал в Оренбурге, тогда еще сплошь застроенном уютными каменными и деревянными купеческими особняками, поставленными в самом начале века, и удивился их красоте и добротности. И тогда же, гуляя по Аренде, где жила его престарелая родня из интеллигенции, некогда выпускавшая татарский литературный журнал и организовавшая профессиональный театр в городе, дал себе слово, что когда-нибудь отстроит себе дом не хуже, чем у буржуев, живших в красивых и удобных домах на каменном фундаменте.

Его дружок Авдеев тогда еще не был женат и почти два года, пока строился дом, пропадал после работы во дворе Давлатовых, ибо знал: когда он начнет строиться, Ильяс подставит свое крепкое плечо и под его дело. За деньги наняли лишь братьев Кузьминых, известных в округе плотников. Хотя Ильяс сам знал и столярное, и плотницкое дело, стал с Гришкой подручным у братьев. Кузьмины были родом из Оренбурга и хорошо понимали, что затеял и чего хочет Давлатов, пожалуй, они и свою мечту вложили в этот необычный для Степного дом.

Влез Ильяс в долги на годы, и рассчитываться предстояло не только деньгами. Когда дом уже поднялся и стоял, зияя непокрытой решеткой стропил, вышла заминка-- Ильяс никак не мог купить оцинкованной жести на крышу. Выручил его плутоватый кладовщик райпотребсоюза, хромой Аллаяр, доводившийся дальней родней Кашфие. Как-то вечером он заявился к Давлатовым и долго осматривал в потемках строящийся дом, хвалил, не скрывая зависти, упрекал за нескромность, имея в виду габариты и планировку, и вдруг, показав на крышу, сказал, что в этом году железа не дождаться, все фонды выбраны, и на следующий еще неизвестно -- дадут или нет, а он, мол, по-родственному решил помочь.

Пока Аллаяр с Ильясом осматривали дом, Кашфия быстро собрала на стол, разожгла самовар,-- не жаловал их вниманием кладовщик Аллаяр, чье имя по-русски означает "любимый Богом", хотя и приходится родней. За ужином Аллаяр, отчего-то смущаясь, что на него было совсем не похоже, достал из кармана защитного цвета полувоенного френча, что носил из приверженности к форме, бумажку и не очень смело, словно раздумывая, протянул ее через стол Ильясу:

-- Вот оплаченная квитанция, храни на всякий случай, железо редко бывает, и по-всякому его достают... Пятьсот листов, думаю, хватит тебе с запасом. Заезжай завтра в обед, когда народу не будет -- не один ты кровельное железо ищешь,-- и вывезешь потихоньку.