Рауль Мир-Хайдаров: Знакомство по брачному объявлению

Наконец, во дворе появилась Назифа-ханум: в туфлях на высоких каблуках, в платье, отливающем медью, с ярко-красной косынкой на шее, завязанной кокетливым узелком, как у девушек, и в... очках. Заметив растерянность Акрама-абзы, она сожалеющее развела руками:

-- Да-да, фильмы я уже смотрю в очках, мне и самой трудно смириться с этим... Ну что, пошли?

"По городским меркам, наверное, она красиво одета, но по хлебодаровским -- слишком ярко и не по возрасту",-- так посчитал Акрам Галиевич, но вслух ничего не сказал. В голове вертелись парик, очки и почему-то шляпа, хотя никакой шляпы не было. "Хоть бы очки сняла пока, а там, в кино, когда начнется, и надела бы,-- подумал он.-- Ведь должна знать, что в селе очки даже в самой модной оправе не вызывают восторга. А каблуки, не приведи Аллах, обломаются на наших колдобинах, вот смеху-то будет".

Как только они вышли на дорогу, Назифа-ханум взяла его под руку -- то ли считала, что так красивее и культурнее, то ли для того, чтобы случайно не растянуться в хлебодаровской пыли.

Путь до кинотеатра, который в обычные дни Акраму Галиевичу казался всего ничего, сегодня виделся бесконечным. Из глубины каждого двора, каждого палисадника ему чудился любопытный взгляд: с кем это наш уважаемый нотариус так гордо под ручку вышагивает по улице?

Назифа-ханум о чем-то восторженно щебетала, но Акрам Галиевич слушал ее вполуха, то и дело невольно озираясь, боясь встретить кого-нибудь из знакомых и услышать: "Добро пожаловать, Акрам Галиевич, к нам хотя бы на минутку. А кто эта очаровательная женщина? Вы что же, взаперти ее держите, прячете от общества? Как вам не стыдно!" Но пронесло -- до кинотеатра дошли без приключений: и туфли целы, и никто не пристал с вопросами.

У кинотеатра народу было необычайно много -- второй день шел новый фильм "Вокзал для двоих". Акрам-абзы даже обрадовался, что такая большая очередь за билетами, оставив Назифу-ханум одну у рекламных афиш, щедро, по-сельски, расклеенных на фасаде Дома культуры, он стал в очередь.

Очередь двигалась медленно, обрастая попутным людом со всех сторон, и к кассе подходила уже как могучая река со множеством притоков и рукавов --другую в Хлебодаровке представить было трудно,-- и немудрено, что Назифа-ханум в такой толчее потеряла его из виду. Но Акрам-абзы видел ее хорошо: ханум держалась возле афиш, и ему казалось, что она стоит на слишком видном месте. Странно, но никто не обращал на нее внимания, не осматривал пристально; когда к афишам подходили сразу несколько женщин, Назифа-ханум терялась среди них -- трудно было выделить ее среди хлебодаровок.

Вдруг Акрам-абзы замер. Как будто специально, чтобы растравить его душу, к афишам подошла Светлана Трофимовна. Они с Назифой-ханум оказались рядом, как на демонстрации мод -- видел Акрам-абзы такие передачи по телевизору,-- и Светлана Трофимовна даже взглядом ее не удостоила, а Назифа-ханум,-- нотариус видел это отчетливо,--разглядывала подошедшую откровенно и не без зависти: уж очень хороша была сегодня Светлана Трофимовна.

Сабирову стало стыдно за то, что несколько дней назад, сравнивая заочно доктора Аглямову с заведующей почтой, он без колебаний отдал предпочтение Назифе-ханум. Сейчас, когда они стояли рядом в свете заходящего солнца и фоном им служила красивая киношная жизнь на афишах, было ясно, сколь несравнимы эти женщины, и он безжалостно "отнял" у Назифы-ханум выданный им же приз за красоту, женственность и изящество и "передал" его Светлане Трофимовне. Вот только Светлана Трофимовна, к сожалению, даже не догадывалась, какие страсти бушевали в душе скромного нотариуса.

Билеты он все-таки добыл, и, потеряв пуговицу, с трудом выбрался из очереди, которая извивалась, как большая змея.

-- Какой вы молодец, настоящий мужчина! -- восхитилась Назифа-ханум, видевшая, что творилось у кассы, когда объявили, чтобы очередь больше не занимали.-- Этот фильм и в Ташкенте идет, мне очень хотелось попасть, но, увы, там та же история, что и здесь... -- Она поправила ему сбившийся галстук, пригладила волосы, и добавила кокетливо: -- Спасибо, что постарались, иначе бы я очень огорчилась.

Уже дали последний звонок, и они поспешили в зал. Зал бурно радовался и огорчался, возмущался и переживал за двоих на вокзале, но Акрам-абзы фильма почти не видел -- он смотрел не на экран, а на силуэт Светланы Трофимовны, которая сидела почти рядом, чуть наискосок впереди. Ему было приятно, радостно и грустно глядеть на нее, и вместо фильма он видел давнюю-давнюю осень, когда провожал ее с танцев и жарко шептал: "Светлана... Светочка... Светик..."