Юбер Монтейе - Мольбы богомолов

15 апреля.

Последнее время, ссылаясь на нездоровье, я манкировала приглашениями на авеню де ль'Обсерватуар. И вот сегодня мадам Канова самолично явилась с огромным букетом роз осведомиться о моем самочувствии.

Событие произошло в полдень. Я, на положении больной, лежала в постели и к ее приходу как раз успела накраситься - сделала себе мертвенную бледность и темные круги под глазами. Мадам Канова тоже выглядит не лучшим образом, и мне показалось, что она похудела.

Уходя, она перебросилась несколькими фразами с Кристианом, и мне удалось разобрать часть разговора сквозь неплотно закрытую дверь.

- Говорю же тебе, - отчаянно шипел мой супруг, - ее осматривала уйма врачей! Участковый терапевт, гинеколог, гематолог! И все поставили один и тот же диагноз... Да в чем тут еще сомневаться? Не могла же она втереть очки всем медикам Парижа!.. - Ответа я не расслышала. - А тебе известно, какова смертность от лейкоза? Девяносто семь процентов!

Тут я с удовлетворением откинулась на подушку. Теперь и мадам Канова поймет, что шансов у нее не осталось.

19 апреля.

У Кристиана начала пошаливать печень. Он совсем пожелтел и взял в университете месячный отпуск для поправки здоровья.

23 апреля.

Кристиан все так же стойко держит бессменную вахту возле моего одра. Его вымученная заботливость становится непереносимой. Пожалуй, пора переходить к следующей стадии и, как говорится, нанести удар милосердия.

25 апреля.

Сегодня вышла из госпиталя шатаясь, вконец убитая горем. Села в машину и объявила гробовым голосом:

- Все, мне конец... Я давно догадывалась!

Кристиан заметался, не зная, как меня разубедить, но я была безутешна.

- Нет, нет, не обманывай меня... Я сама слышала, как одна из медсестер произнесла слово "лейкемия"... и при этом еще поглядела на меня с такой жалостью... Теперь все понятно... Я скоро умру... - И я с рыданиями бросилась ему на шею.

В тот момент он как раз выезжал на дорогу, и машину чуть не вынесло на встречную полосу. Едва успевший затормозить шофер грузовика высунулся из кабины я покрыл нас отборной руганью, но Кристиан даже не заметил, что сделался причиной чьего-то неудовольствия. Думаю, он и пинка бы не почувствовал.

26 апреля.

Проплакала целый день. Кристиан в срочном порядке выкинул все медицинские журналы и справочники. Это он зря - такая детская уловка должна была лишь подтвердить мои опасения. Обнаружив пропажу, я сделала выводы (разумеется, вслух) и теперь реву пуще прежнего.

Намекаю на самоубийство. Кристиан ни на минуту не спускает с меня глаз. Он уже боится спать.

27 апреля.

Приходила мадам Канова. Воля и энергия этой женщины достойны преклонения. Хотела бы я быть столь же неутомимой! Она выразила мне свое сочувствие, причем в таких простых и сердечных словах, что, будь я и вправду больна, мне наверняка стало бы легче. Под конец она завела речь о главном, и следует признать, что слушала я с неподдельным интересом.

- Дорогая, удерживайте себя от злобы, она - оружие слабых. Конечно, когда рассудок уже выбрал какую-то цель, идти к ней следует без колебаний и сомнений, устраняя все препятствия на своем пути. Но ни в коем случае нельзя опускаться до озлобления. В желании отомстить всегда есть что-то жалкое, как в любом капризе; наши эмоции должны подчиняться велениям разума.

Вы скажете, что у меня имеются особые причины проповедовать вам это... Не стану спорить. Но вам известно и другое - вы отлично знаете, сколь высоко я вас ценю. И если уж вам действительно суждено покинуть этот мир, мне хотелось бы, чтобы вы до последней минуты сохранили безупречность в своих собственных глазах. Верность себе - вот единственный принцип, о котором следует помнить. По крайней мере я всегда стараюсь действовать сообразно с ним. А вы пока что развлекаетесь, терроризируя несчастного, слабого человека, готового шарахаться от собственной тени. Достойна ли вас подобная ребячья забава? Впрочем, я убеждена, что она вам скоро наскучит... Думаю, незачем говорить, что меня-то вам не удалось испугать ни разу. Так стоит ли игра свеч? Восторжествовать надо мной, увидеть мой страх - вне ваших возможностей; я останусь непобежденной, даже если ваша смерть повлечет за собой и мою гибель. Следовательно, совершенное вами зло будет бессмысленным, а значит, может заслуживать лишь презрения. Думаю, что и Бог, хотя я не верю в его существование, счел бы такой поступок непростительным грехом.

Но я надеюсь, вы не сердитесь на меня, дорогая? Я обязана была вас предостеречь...