Анатолий Безуглов - Изувер

- Даже более того, - добавил Ворожищев. - Он был отлично осведомлен обо всем, что касалось этой семьи.

Например, он знал, что Александр Карпович якобы болен шизофренией. Но ведь, кроме самых близких родных, об этом не знал никто.

- Значит, месть отпадает. Попытка ограбления - тоже. Значит, выгода?

Кто получал выгоду в результате смерти супругов Ветровых?

- Если уж говорить о выгоде, больше всего досталось бы Борису, - сказал Ворожищев. - Квартира в городе, дача, все сбережения... Кстати, вас не смущает поведение Бориса после их смерти? Я имею в виду его активную деятельность по распродаже имущества и другие проявления меркантильности.

- И да, и нет, - подумав, ответил Владимир Георгиевич. - Конечно, с одной стороны, слишком ретиво устраивает он свои материальные дела. А с другой... Ну, характер такой у парня.

Кстати, взлелеянный отцом и матерью.

Честно говоря, Борис производит неоднозначное впечатление... Карьерист, нечистоплотен в отношениях с женщинами. Но ему нельзя отказать в уме, способностях. Говорят даже - талантлив... Если он смышленый парень, пошел бы он на убийство? Ведь должен был понимать, что рано или поздно его разоблачат. И потом, в момент гибели родителей он находился в другой комнате.

- Так утверждает Ольга Каменева, - заметил Ворожищев.

- Есть основания не верить ей?

- Пока нет, - пожал плечами Ворожищев. - Знаете, Владимир Георгиевич, у меня идея... Правда, сумасшедшая... А что, если это сделала Ольга?

- Зачем?

- Чтобы остаться полновластной хозяйкой квартиры в городе, на даче и так далее.

- Так ведь и Борис говорит, что оии были вместе, когда прозвучали выстрелы. Если мы верим Каменевой, то почему не должны верить Борису? Конечно, мы имеем право сомневаться.

Сомневаться, искать, думать... Но категорически утверждать пока ничего нельзя.

Буквально на следующий день после этого разговора Гольсту позвонили из милиции.

- Владимир Георгиевич, - взволнованно сказал замначальника городского управления внутренних дел, - тут к нам зашел один человек, оставил письмо. Касается дела Ветровых...

- Кто такой? - спросил Гольст.

- Говорит, близкий знакомый жены младшего Ветрова.

- Ольги Каменевой?

- Да, ее. Уверен, послание вас крайне заинтересует.

Через полчаса конверт лежал на столе Владимира Георгиевича. В нем была короткая записка, написанная от руки:

"Если со мной что-нибудь случится, заявляю, что во время следствия я дала неправильные показания. В ночь на первое сентября на даче Ветровых в Быстрице в момент выстрелов я не была вместе с Борисом". И подпись: Ольга Каменева.

Действительно, сообщение чрезвычайно важное. Что хотела сказать своим обращением в милицию жена Бориса?

Почему она не пришла сама? Почему сделала свое заявление именно теперь?

Если она говорила неправду раньше, то с какой целью? А вдруг запоздалое признание - ложь, преследующая какиенибудь неблаговидные интересы? Все эти вопросы и сомнения овладели Гольстом, когда он прочитал записку Каменевой.

Прежде всего в прокуратуру был приглашен человек, доставивший конверт в милицию. Некто Реутов.

- Когда Каменева передала вам письмо? - спросил Гольст.

- Вчера.

- Она просила отнести его в милицию?

- Нет, ничего не просила. Пришла ко мне какая-то странная, тихая, словно пришибленная. Я, естественно, поинтересовался, что с ней такое. Она говорит: "Не спрашивай ни о чем. Если ты мне друг, вот тебе письмо. Пусть лежит у тебя". Я, конечно, удивился. А Оля объяснила: "Если что произойдет, тогда... В общем, сам, - говорит, - догадаешься, что надо делать..." Я долго уговаривал ее рассказать, что же всетаки случилось, но Оля молчала. Потом расплакалась и ушла.

- Письмо было запечатано? - спросил следователь.

- Да, - смущенно кивнул Реутов. - Виноват. Это, конечно, некрасиво, но я не удержался, вскрыл... Вы бы видели, какое у нее было состояние! Я подумал:

не дай Бог действительно произойдет несчастье! Так зачем дожидаться?

По словам Реутова, с Каменевой они дружили с детства. Дружба эта была чистая и верная. Видно было, что происшедшее сильно подействовало на него. Он все твердил. "Что с ней может случиться? Что она имела в виду?"

Гольста и самого интересовали ответы на эти вопросы. Дать их могла только Ольга Каменева. Было решено срочно допросить ее.

Каменева пришла в прокуратуру бледная, подавленная. Глаза - как у затравленного зверька.

- Что вынудило вас оставить письмо у Реутова? - задал вопрос Гольст.

Ольга молчала. Следователь повторил вопрос.