Светлана Гончаренко - Победитель свое получит

Друзья Толяна Ухтомского, как статуи, застыли у крыльца в разных позах и еще шире распахнули рты, потому что сначала в дверях показались небольшие подошвы миланских туфель Алима Петровича, бессильно торчащие вперед, потом он сам и телохранители с Кротковым. Больного погрузили в «лексус» и куда-то увезли.

Вслух в тот вечер в «Фуроре» не было сказано ничего. Торговля шла как обычно. Однако после закрытия все сотрудники разбежались с суеверной быстротой. Лишь Тамара Сергеевна осталась драить хозяйский кабинет. За день там настоялась зловещая тишь и духота. Красные розы, утром еще свежие и тугие, почернели, свесили головы и состарились так, будто простояли с неделю. Выбросить их Тамара Сергеевна не решилась.

В это самое время Илья пересекал знакомое футбольное поле. Тайны кончились, горизонт очистился. Пусть теперь Тара узнает все!

– Здравствуйте, – улыбнулась ему Елена Александровна, еще более блондинка, чем в прошлый раз (наверное, недавно она побывала в парикмахерской). – А Ксюши нет! Я ее послала к Лере – пирожки Артемке отнести.

– Как Красную Шапочку? – спросил зачем-то Илья.

Елена Александровна шире распахнула дверь:

– Ксюша минут через пять будет. Вы проходите, м-м-м…

– Илья, – напомнил Илья и вошел в прихожую.

Он честно снял куртку и кроссовки. Он ждал, что его отведут в ту самую комнату, о которой говорила Тара и где в очередь с Кириллом Поповым ему обещали если не любовь, то блаженство. Однако Елена Александровна пригласила его на кухню. Знакомые желтые бананы и ананасы зарябили в глазах.

– Садитесь рядышком со мной. Будем чистить селедку! – радостно пообещала Елена Александровна. – Конечно, вы, Вадим, привыкли не так питаться, но у нас все очень скромно.

Тут же на куске пленки перед Ильей очутилась небольшая селедка и глянула ему прямо в душу серьезными кровавыми глазами.

– Вы чистите, не стесняйтсь! Сварим картошечки, лучку подрежем, – раззадоривала Илью Елена Александровна.

Вдруг она погрустнела:

– У нас, вы знаете, беда…

– Что такое? – испугался Илья.

Он подумал, конечно, о Таре и ее безутешной тоске по Попову.

– Артемка у нас в больнице, в инфекционке. Третий день уже! Перед тем пропоносил трое суток – переел.

«Ничего удивительного», – подумал Илья, а вслух посочувствовал:

– Надо же!

– Сейчас ему лучше. Вот пирожков с печенкой попросил, апельсинов, селедки. Вообще-то Артемка ест плохо, но после болезни у детей всегда аппетит. Мы тут с ума сходили – знаете, трое суток нехорошего стула…

Селедка все еще укоризненно косилась на желтые шторы с бананами. У Ильи никак не хватало духу вспороть ей брюхо. Елена же Александровна с нетерпением ждала, когда Илья расправится с селедкой: она уже нарезала лук кольцами. В эту минуту раздался звонок.

– Ксюшенька, к тебе Иван, – сообщила дочери в прихожей Елена Александровна.

Тара восприняла эту весть как должное. Удивилась она только тогда, когда увидела Илью:

– А, Бочков?..

Илья поднялся из-за стола, так и не прикоснувшись к селедке. Он вопросительно уставился на Тару.

– Ладно, пошли, – снизошла та.

Комнатка у Тары оказалась тесной, скромненькой, с парой невинных постеров на стене и с афишей какого-то спектакля студии Попова.

– Кирилл уехал в Москву, – с порога начал Илья.

– Я знаю, – перебила его Тара и села на раскладной диван, очевидно служивший ей постелью. – Виталик вчера все-таки раскололся. Впрочем, это ожидалось.

Илья удивленно смотрел на нее. Она, наверное, давно бросила плакать, но улыбаться еще не начала. Голубые свои глаза она обвела широкой траурной чертой, а вот белую майку поверх черного лифчика вряд ли можно было назвать траурным нарядом. На смуглых плечах Тары сияли электрические зайчики, в глубоком вырезе тесно устроились загорелые грудки. От розовых губ даже на расстоянии тянуло конфетами и детскими духами. Все это было невыразимо прекрасно.

– Я сам провожал Кирилла, – сообщил Илья ватным голосом. – Он очень жалел, что пришлось бросить студию.

– Это вряд ли, – не поверила Тара. – Он всех нас бездарями считал, лузерами. Даже Виталика! А потом, Москва… Там ведь все по-другому!

– Угу. Там Барахтина, – подхватил Илья. – Она пригреет, поможет и вообще баба надежная. Кирилл так и сказал.

– Да? Наверное… Барахтина великая актриса. Но даже она не может его не любить! Кирилла ждет мировая слава.

– Даже межгалактическая – чего уж мелочиться? Нет, твой Кирилл трус и тряпка. Из-за него погибла Изора.